Говард Джейкобсон - Правила еды. Передовые идеи в области питания, которые позволят предотвратить распространенные заболевания

На мой взгляд, у нас более чем достаточно доказательств, чтобы точно сказать, в чем заключается правильное питание. Я уже упоминал некоторые из этих доказательств и в следующих частях книги расскажу о них подробнее. Однако проблема, с которой мы столкнулись – третья причина споров, – состоит в том, что доказательства в поддержку питания цельными продуктами растительного происхождения бросают вызов традиционным представлениям о самих доказательствах , равно как и общепринятым взглядам на лечение заболеваний и питание . В каком-то смысле эти доказательства бросают вызов всей научной деятельности и тому, какими способами изучают и обсуждают биологические явления. Они бросают вызов науке, с чьей помощью мы исследуем себя, описывая как механические совокупности молекул. Другими словами, они бросают вызов самим способам объяснения жизни, нашей неспособности уловить и постичь красоту Природы.

Слово радикальный произошло от латинского radix, что означает «корень». Рассмотрим некоторые из распространенных контекстов, в которых используется слово радикальный : радикальная социальная реформа направлена на решение проблем, лежащих в основе нашего общества; концепция радикального принятия, пропагандируемая различными философами, побуждает нас принимать вещи такими, какие они есть, не только поверхностно, но и учитывая их глубинную суть; и любая радикальная революция, не затрагивающая коренные причины наших установок, возможно, не так уж радикальна, как кажется. Таким же образом, радикальная критика касается основ предмета, который она рассматривает, а радикальный вызов – это критика, противопоставляющая себя основам предмета.

До этого момента мы рассмотрели два важных способа, с помощью которых питание на основе цельных растительных продуктов бросает радикальный вызов статусу-кво. Первый вызов касается наших убеждений о заболеваниях и здоровье, а также возможностей контролировать их. Например, оно бросает вызов нашему убеждению о том, что болезни должны быть дискретными в отношении их названий, патологии и лечения. Соответственно, мы верим, что, имея необходимую информацию, болезни можно технически и целенаправленно лечить. Это побуждает нас открывать все больше конкретных деталей о патологии и лечении (области современной науки) и поощряет поиски изолированных решений как в выявлении причин, так и в улучшении методов лечения. Это может показаться справедливым и разумным, но у такого подхода есть последствия. Часто он уводит нас от принципа взаимосвязи, что заложено в сути самой природы. Таким образом, питание цельными продуктами растительного происхождения, чья эффективность объясняется взаимосвязями в природе, игнорируется. Доказательства, подтверждающие эффективность такого питания, противоречат этим и многим другим исторически укоренившимся, институционально закрепленным взглядам на болезнь и ее причины, тем самым бросая вызов пониманию и подходу к широкому спектру традиционных методов лечения болезней.

Второй радикальный вызов питания цельными продуктами растительного происхождения касается сферы, которая по крайней мере с середины XIX века находится в состоянии неопределенности. Питание цельными продуктами растительного происхождения вносит ясность, предлагая рекомендации в виде двух простых указаний (есть больше цельной пищи и избегать пищи животного происхождения), которые понятны большинству людей. Кроме того, оно наделяет человека возможностями. В своем стремлении к ясности, простоте и доступности оно бросает вызов не только давно устоявшимся, доминирующим моделям питания, но и давним мифам науки о питании, особенно нашему преклонению перед животным белком. Как следствие, оно бросает вызов и происходящим в настоящий момент дискуссиям о жирах, холестерине и многом другом. Можно даже сказать, делает эти споры ненужными.

Итак, мы добрались до третьей причины, почему питание цельными продуктами растительного происхождения вызывает споры, и пожалуй, она самая кардинальная – питание цельными продуктами растительного происхождения и доказательства, подтверждающие правильность этого подхода, бросают вызов нашему отношению к науке и доказательствам как таковым. Этот вызов – неотъемлемая часть доказательств в поддержку такого питания, поскольку они не укладываются в общепринятые параметры. Говоря так, я не имею в виду, что такая диета подкреплена плохими доказательствами. Напротив, ее подтверждает впечатляющий массив научно обоснованных доказательств. Скорее можно сказать, что они не вписываются в рамки того, что многие ученые называют лучшими наукой и доказательствами. Проблема в том, что такие определения основаны на человеческих оценочных суждениях. С давних пор научное сообщество предпочитало определенные виды доказательств, определенные методы и определенные , ограниченные интерпретации, а доказательства в поддержку питания цельными растительными продуктами не всегда согласуются с ними. Короче говоря, диета ЦРД заставляет нас переосмыслить представления о хороших доказательствах.

Моя критика в адрес этих оценочных суждений ни в коем случае не должна быть воспринята как довод против всей традиционной науки в целом. Я не предлагаю позабыть о существовании научного метода или прекратить доверять его целям. Современная наука, вне всяких сомнений, принесла много пользы в нашу жизнь, а объективная мечта ученого о существовании единственно верной правды не лишена достоинств. Пожалуй, я предлагаю более детализированное применение этих методов.

Настоящий мир не так просто контролировать, как эксперименты двойным слепым методом в лаборатории. То же самое относится и к занятиям наукой в настоящее время: конкуренция за финансирование исследований, политические игры в академических кругах, разработка правил и любые другие области, за которые ученые имеют возможность соревноваться друг с другом. Настоящий мир полон человеческих ошибок. Попытки разобраться в этих ошибках – задача не из легких, но мы как минимум должны признать, что они существуют. То, как мы выборочно восхваляем определенные виды доказательств и исследовательских методов, игнорируя или обесценивая другие, – лишь единичный пример того, как наука может быть подвержена человеческим ошибкам.