Андрей Левшинов - Как найти точку опоры, чтобы перевернуть к лучшему свою жизнь

– Благодаря горе, на которую вы все каждый день поднимались, Максим, в фильме «Небесная медитация», который был снят в Болгарии, впервые появились песни Андрея Алексеевича. Были какие-то в связи с этим сложности в работе, с монтажом, например?

– Нет, никаких сложностей не было. Песни очень хорошо ложились, добавляли в фильм новые краски, новые оттенки, новые эмоции.

– Максим, за что Вы любите свою работу?

– Наверное, за то, что она всегда разная.

– Вам интересно видеть мир через телеобъектив?

– Я бы не сказал, что мне интересно видеть мир через телеобъектив, мне интересен более всего, собственно, сам процесс работы. Бывает так, что я начинаю снимать, и не представляю, что же у меня в итоге получается. Потом уже, когда я на выходе смотрю результаты, оказывается, что все очень даже ничего, даже превосходит мои ожидания. Это можно сказать, например, о фильме «PITERЛА-МА», который мы с Андреем Алексеевичем делали. Честно говоря, у меня были сомнения, я не сразу понял, что же в конце концов у нас получится.

– Максим, я не буду говорить о своих впечатлениях об этом фильме, говорить нужно Вам, но этот фильм ведь очень отличается от того, что вы совместно с Андреем Алексеевичем делали раньше, так?

– Этот фильм какой-то совсем другой. В самом начале, когда Андрей Алексеевич сказал мне, что есть вот такая идея, эта идея будет воплощена в музыке, что мы еще будем делать на эту тему фильм, я, честно говоря, даже не совсем понял, о чем идет речь. В мою задачу входило снять город. Музыки еще не было, не известны были еще ни хронометраж, ни динамика, к тому же, повторюсь, я сначала не понял, а может, и прослушал, когда Андрей Алексеевич рассказывал, что фильм будет чисто музыкальный. Первые два или три трека были готовы месяца через два-три, как раз в июле, когда мы поехали в Норвегию, Андрей Алексеевич дал мне их послушать.

– Максим, Ваше видение, чувствование Петербурга не изменилось после фильма «PITERЛАМА»?

– Я бы по-другому сказал: я привнес в фильм свое видение, свое ощущение города. По большому счету, я ведь снимал так, как я это видел, как чувствовал, потому что музыка, повторюсь, на тот момент еще не была написана. А в результате, я думаю, в этом фильме проявился некий синтез всех его создателей – того, кто снимал, того, кто писал музыку, и того, кто был автором идеи, главным вдохновителем этого произведения – Андрея Алексеевича Левшинова.

– Максим, Вы счастливы?

– Да.

– И в работе, и в семейной жизни?

– Да, Вы знаете, у меня все любимое – любимая работа, любимая жена, любимый сын.

«Гранд-Мастер Класс в Швейцарии», 2002 «Психология развития», 2003

«Уроки бессмертия», 2003

«Истоки гармонии», 2003

«Развитие внутренней силы», 2003

«Обучение в горах», 2004

«Шавасана», 2004

«Путешествие в медитацию», 2004

«Лесной ручей», 2004

«Настройка тела и духа», 2004

«Сосновый бор», 2004

«Финская гармония», 2005

«Небесная медитация», 2005

«Только натянутая струна звенит», 2005

«Йога для всех», 2005

«Реальный цигун», 2006

«Возвращение», 2006

«Мир увидеть с высоты», 2006

«Вечера на Кипре», 2006

«Реальный бой со своими ложными Я», 2007

«PITERЛАМА», 2007

«Азбука йоги», 2008

«Практики самореализации», 2008

Лариса Корякина

У всех музыкальных гениев непростые судьбы. Судьба Станислава Анатольевича Фоминенко, на мой взгляд, – не исключение. Родился в музыкальной семье, музыкальная школа, консерватория по классу пианиста и композиции. В лихие 80-е играл в группе Стаса Намина, волосы до плеч, гулял и выпивал. Музыкальная карьера была прямой и ясной, как луч лазера. Все оборвала автокатастрофа. Пострадало самое ценное, что есть у клавишника: пальцы и кисти рук. Станислав Анатольевич достойно пережил эту потерю и становится свободным композитором и аранжировщиком. Пишет для Аллегровой, Орбакайте, SMASH и других поп-звезд, не гнушается корпоративными заказами. Здорово врубился в компьютер, обучает молодых, пишет статьи в музыкальные и компьютерные журналы.

В Питере и Москве знают – если нужно что-то экстраординарное в области музыки – это к Фоминенко. Высокий, с задумчивым философским взглядом, прикрытым стеклами очков, Станислав Анатольевич не напрягается и не пытается надувать щеки при беседе. Чашка чая и сигаретный дым, вечер, почти ночь над Невским районом Питера. Станислав Анатольевич отвечает на мои вопросы.

– Станислав Анатольевич, как Вы начали сотрудничать с Андреем Алексеевичем Левшиновым?

– Андрею Алексеевичу нужен был гимн для его Академии «Огненный веер», я написал его. Вот таким образом мы и познакомились.

– И как Ваше сотрудничество развивалось дальше?

– Дальше мы стали делать диск «Шавасана».

– Каким образом Андрей Алексеевич передает Вам идею произведения?

– Это необъяснимо.

– Необъяснимо?

– Да. Это происходит, как Вам сказать, наверное, таким же образом, как женщина выбирает мужчину, за которого хочет выйти замуж.

– Чисто интуитивно?

– Да. И если люди понимают друг друга – а мы с Андреем Алексеевичем понимаем, то у них что-то получится. Андрей Алексеевич не музыкант, он на моем языке, моей лексикой вообще не говорит. Он дает мне некое полуастральное, как это лучше выразить, объяснение…

– Впечатление?

– Не впечатление, а именно объяснение того, что должно быть. Вот в диске «PITERЛАМА» мне нужно было в музыке сделать – вдумайтесь – Петропавловскую крепость, причем так, как будто это снимает камера. Вначале как будто издалека виден мост, потом – словно камера установленная на вертолете, поворачивается, объезжает всю панораму сверху, и потом входит внутрь крепости. Вот сиди и пиши…

– Ого!

– А вы что думали?! Конечно. Вот сижу и пишу…

– Станислав Анатольевич, если передача идеи Андреем Алексеевичем – это необъяснимое действо, тогда, я хочу сказать, что тот результат, то произведение, которое получается на выходе – это тоже нечто необъяснимое.

– Это много корректируется в процессе работы, если не сотни, то десятки раз.

– А чем работа над идеями Андрея Алексеевича Вам интересна?

– Процессом работы. Самое главное в музыке – это процесс работы. Когда она выпущена, она уже неинтересна. Я свою музыку не слушаю. Я ее слушал, пока писал, десять тысяч раз – по тактам, без тактов, сверху, снизу. Потом это уже просто надоедает. Сам процесс работы – это да! С Андреем Алексеевичем интересно прежде всего потому, что у него другое мировоззрение. Интересно потому, что он просто умный человек.