Владимир Швабский - Собака на воинской службе

Денежные ассигнования на новое дело были также недостаточны, что объясняется общим напряженным финансовым положением страны. Неудивительно, что и кое у кого из курсантов на фоне этих недостатков время от времени возникали «чемоданные» настроения, то есть желание поскорее вернуться в свою часть. Но господствующим было настроение твердой решимости преодолеть трудности и вывести школу на широкую дорогу.

Люди упорно учились, осушали и озеленяли территорию, приводили в порядок выгулы, мастерили спецснаряжение не только для себя, но и для окружных школ, а иногда и развлекались, хотя средств развлечения, признаться, было очень мало, главным образом шахматы, да и тех было только два комплекта.

Столь же скудна была материальная база у только что возникших окружных школ.

Так, например, Московская окружная школа первоначально ютилась на задворках Алексеевского военного училища. На организационные расходы она получила только 1000 рублей. Это было очень мало даже по тем временам. Получив свою незавидную жилплощадь, по существу — чулан, кадровые работники школы сами отремонтировали и побелили ее и сами сделали клетки для собак.

Наличный состав школа комплектовала, подбирая бесхозных и, конечно, беспородных собак. Одна из них, Лафет, была какой-то сомнительной помесью южно-русской овчарки с пуделем, Приклад был стопроцентной дворнягой и т. д.

Так как никаких курсантов в школе на первых порах не было, то вожатыми этих подобранных на улице собак были опять-таки кадровые работники школы, обучавшие каждый по две связных собаки. И такова была смелость этих людей, что они не моргнув глазом рискнули в 1926 г. отправиться со своей техникой на осенние окружные маневры, проходившие в районе Калуга — Алексино — Тула.

Только с переездом школы в Виноградово в ней появились первые курсанты в числе 30 человек, а с 1926 г., когда школа разместилась уже в Ново-Гиреево, число курсантов выросло до 150–200 человек, составив 3 роты.

Первыми слушателями-курсантами стали уже имеющие практический опыт военные охотники, уже привыкшие любить и ценить собаку и горевшие желанием проникнуть в тайны науки о собаках. Потом к ним присоединились курсанты, поступающие по набору в РККА.

К сожалению, учебную работу курсантов приходилось вести «на слух», так как никаких учебных пособий не было, а незначительного количества переводной литературы едва хватало для преподавателей.

Что заставило этих людей, в большинстве своем кадровых связистов, свернуть, уйти с уже проложенного известного пути на путь неизвестный, нехоженый и двигаться по нему, преодолевая порой большие трудности?

В основном это любовь к Родине, к Красной армии, вера в новую технику. Не последнюю роль, конечно, играло и то, что все эти люди, или по крайней мере большинство из них, были заядлыми охотниками и научились любить собаку и ценить ее значение по этой своей специальности. Лучшие из них остались верны своей новой специальности в горе и в радости, сделали ее своей профессией на всю жизнь, и их история неотделима от истории военного собаководства России.

Так как и для самого Центрального питомника-школы не было кадров — специалистов военного собаководства, пришлось привлечь к работе собаководов-охотников и деятелей цирковой арены, которые уже довели технику дрессировки различных животных до большого совершенства, например братьев Анатолия и Владимира Дуровых. С этой целью в школе был использован опытный цирковой дрессировщик А. К. Кемпе.

В прошлом прогоревший помещик, потом цирковой деятель, затем работник Угрозыска, Кемпе прошел длинный и извилистый жизненный путь и на этом пути приобрел большой практический опыт в дрессировке собак, в познании их психологии, но в части теории он был совершенным профаном.

Понятно, что использование кустарного опыта цирковых дрессировщиков, вся методика которых исходила из подготовки животных для увеселительных целей и изобиловала индивидуальными секретами, в школе собаководства не могло быть сколько-нибудь продолжительным и не оставило заметного следа.

В дальнейшем для работы в Центральном питомнике-школе был приглашен дрессировщик Бланк, имевший опыт в подготовке военно-служебных собак и проработавший в школе около двух лет.

После его прихода была переведена на русский язык книга Конрада Мооста о дрессировке служебных собак, пробудившая интерес к теоретическим основам дрессировки у ряда русских практиков.

В числе первых русских практиков, много сделавших для подготовки молодого поколения военных дрессировщиков, нужно по справедливости отметить Сергея Ивановича Синельщикова, работавшего в школе в качестве заведующего дрессировкой в 1927–1930 гг.

Это был, по воспоминаниям очевидцев, мастер своего дела, влюбленный в свою профессию. Его квартира была превращена в настоящий дрессировочный манеж. От собратьев по профессии Сергей Иванович выгодно отличался нежеланием и неумением сберегать свои секреты дрессировки, которыми он охотно делился со всеми, кто хотел и умел их воспринять.

Шедевром его дрессировочного искусства были немецкая овчарка Джим, о которой — чуть ниже, и его собственная собака Бен, подобранная им щенком на улице.

Бен был идеалом собачьей красоты и верности. Его голова — классическая голова породистой немецкой овчарки — была неоднократно увековечена на многочисленных рисунках и фотографиях. Бен был неразлучен со своим хозяином и бдительно охранял его. Однажды, поздно возвращаясь домой, Синельщиков был атакован двумя любителями легкой наживы. В неуловимо краткое мгновение один из них был брошен на землю, не Сергеем Ивановичем, конечно, а его четвероногим другом. Поднявшись, громила бросился бежать с приличным ускорением. Его товарищ попытался завладеть револьвером Синельщикова, но и второй налетчик был также сбит с ног Беном, который начал «обрабатывать его с искусством, добытым многолетней тренировкой и унаследованным от своих далеких полудиких предков». Вызванная милиция доставила еле живого налетчика в больницу, где он назвал и своего подельника.

Бен настолько сжился со своим хозяином, что безошибочно понимал его не по командам, а по жестам, по взгляду, по изменению мимики. Но, как известно, и на старуху бывает проруха. Однажды такая «проруха» приключилась и с Беном, собачьим рыцарем без страха и упрека.

Синельщиков имел неосторожность поспорить с вожатым собаки Никитиным, который обязался обмануть бдительность Бена и увести велосипед Сергея Ивановича, остававшийся под охраной Бена. Спор сильно заинтересовал присутствующих, хотя ни у кого из них не было сомнения, что Никитин провалится. Обмануть Бена им казалось так же невозможно, как вырваться из-под действия законов тяготения или перескочить через самого себя.