Селия Хаддон - Рыжий бродяга Тоби. Кот, подаривший утешение в самые трудные дни

Тоби становился менее покладистым. Когда я поднимала и сажала его на стул, он тут же спрыгивал, давая понять, что сам будет выбирать место и это не мое дело. Он научился демонстрировать нормальное кошачье презрение к простым людям!

Кот все еще соревновался с Тилли за мое внимание: отгонял кошку от меня мягким толчком, если она подходила слишком близко. Мне приходилось делить время между ними не только ночью, но и днем. Я решила, что Тилли можно позволить сидеть на моем рабочем столе. Зимой здесь стояла ее теплая лежанка, а летом коврик. Тоби в моем кабинете мог бродить только по полу.

Я никогда не наказывала и не гоняла кота, когда он запрыгивал на стол. Стоило ему оказаться на столе, как я поднималась и выходила из комнаты. Ему приходилось спрыгивать и следовать за мной. И Тоби понял, что, когда он запрыгивает на стол, я ухожу из кабинета, а когда он остается на полу, я могу его приласкать – но только на полу!

Лишь в одном Тоби не приходилось соперничать с Тилли и он позволял мне определять его движения целиком и полностью: каждый день после обеда я приносила Тоби в комнату Ронни, и он спал на его постели. Кот оставался с Ронни, пока мы с Тилли дремали на диване.

Вскоре после моего возвращения из Эксмура Ронни сказал:

– По-моему, настало время продать мою машину.

Сначала я почувствовала облегчение. Возле нашего дома стояли две машины – моя маленькая и грязная «Шкода» и большой «Сааб» Ронни. Ронни было легче садиться в «Сааб», но после Рождества он слишком ослабел, чтобы ездить на машине. Муж нуждался в инвалидном кресле, и для поездок в больницу мы вызывали специальное такси.

Кроме того, он решил, что больше не хочет ездить в больницу – онкологи больше не могут ничем ему помочь. Поэтому машина просто стояла возле дома, а я тратила целое состояние на страховку и налоги, но не говорила с ним об этих расходах, потому что знала, что машина много для него значит.

Сказав, что машину следует продать, Ронни показал, что готов к смерти. Машина для него была символом силы, мужского статуса и независимости, но теперь он начал прощаться с вещами. Ронни снял с меня груз ответственности за свой автомобиль, поскольку знал, что я совершенно не умею обращаться с машинами.

Могло показаться, что это я ухаживаю за Ронни, а он принимает мою заботу, на самом деле, он никогда не переставал заботиться обо мне.

Машина была продана. Наступило теплое лето, и Ронни смог выбираться в сад и пить чай с друзьями, но эти усилия были для него настолько тягостными, что муж с трудом следил за ходом разговора.

В теплую погоду Тоби выходил в сад и патрулировал свою территорию. Наконец-то он осознал эту часть своей жизни. Кот останавливался и метил те же самые кусты, что и Уильям. У него появились новые интересы и увлечения, поэтому он гораздо реже стал гонять Тилли.

Кошка тоже много времени проводила на улице. По вечерам, когда я уходила по дороге к полям, она сопровождала меня. Как-то прямо перед нами пробежал маленький зайчонок с совершенно детской мордочкой. Для меня этот зверек стал посланцем небес, и я замерла в восторге перед этим подарком природы. Зайчонок был обещанием того, что я могу быть счастливой, несмотря на то, что должно произойти с Ронни. В прошлом году в конце лета в полях поселились два молодых зайца, и в этом году они вернулись, чтобы вывести потомство. После этой встречи в моей жизни настал период покоя и умиротворения.

Тоби тоже стал гораздо спокойнее. Кот становился самим собой, и я понимала, что он необычный. Он любил справлять нужду в кроличьи или крысиные норы, а таких нор в моем саду и на соседних полях было предостаточно.

Для той же цели Тоби использовал высокую траву – она нравилась ему больше, чем мягкая земля в моем огороде. Подобные предпочтения я с удовольствием поощряла. Когда кот был счастлив, он носился по саду, то и дело высоко подпрыгивая, а когда чувствовал себя одиноким, то останавливался и разражался заунывным мяуканьем, словно все еще был настоящим, а не кастрированным котом. А меня Тоби всегда приветствовал не традиционным кошачьим мурлыканьем, а каким-то попискиванием, которое пристало не взрослому коту, а маленькому котенку.

Похоже, с интеллектом у Тоби все было хорошо. Возможно, он был не самым умным котенком в помете, но мне стало понятно, что когда он попал в наш дом, он был слишком болен и измучен стрессами, чтобы трезво мыслить. Я поняла, что кот умен, когда спасла маленькую землеройку.

За долгие годы я спасла немало мышей и землероек, подставляя им резиновый сапог и выпуская за ограду. Ни одна из моих кошек – ни Толстая Ада, ни Мурлыка, ни Джордж, ни Уильям, ни Тилли – ни разу не поинтересовались тем, что я делаю. Сапог с мышью не представлял для них никакого интереса. Они просто не понимали, что мышь сидит там. Кошки начинали слоняться вокруг со смущенным видом, а мышь отсиживалась в безопасности в сапоге.

С Тоби все было не так. Он понял, что мышь не просто исчезла. Она исчезла в сапоге. Все началось с того дня, когда кот с гордостью принес на кухню маленькую землеройку, а за ним с надеждой трусила Тилли, у которой он, наверное, и украл грызуна. Тоби играл со зверьком на кухне, пока я ходила за сапогом. На сей раз спасти мышку было труднее, чем обычно, потому что кот не оставлял ее в покое. Он несколько раз вытаскивал землеройку из сапога.

В конце концов, я загнала зверька в сапог прутиком и понесла его к ограде. Тоби носился вокруг того места, где видел землеройку в последний раз. Вид у него был озадаченный. Я вернулась и продолжила готовить, но когда оглянулась, Тоби снова держал в зубах землеройку!

Как ему это удалось? Он бросился к ограде и случайно наткнулся на свою добычу, которую я выпустила из сапога? Думаю, нет. Похоже, Тоби, в отличие от других кошек, понял, что мышь сидит в сапоге. Кот запустил лапу в сапог и вытащил притаившегося грызуна. А скорее всего, он просто подстерег зверька, когда тот выбирался наружу. Судя по всему, Тоби оказался вовсе не таким простаком, как мне казалось.

Признаки интеллекта кот проявлял и в других ситуациях. Вечером я отправляла его наверх, закрывала в спальне и кормила сухим кормом. Но как-то он, к негодованию Тилли, собравшейся отдохнуть от его присутствия, спустился в гостиную.

Неужели Тоби научился открывать дверь? Нет. Дверь осталась закрытой. А потом я вспомнила, что открыла дверь, чтобы в комнате не так пахло кошками. Похоже, кот выпрыгнул со второго этажа в сад и вошел в дом через кошачью дверцу. А потом он обнаружил, что если я закрываю дверь не слишком плотно, то ее можно открыть, пару раз бросившись на нее.

Тоби с каждым днем креп, а Ронни становился все слабее. Я замечала, как он слабеет, по бекону и яйцам: есть ему становилось все труднее. Два года каждый день он по вечерам с удовольствием ел яйца с беконом. Теперь же ему приходилось делать над собой усилие, чтобы съесть хотя бы одно яйцо и один ломтик бекона.