Владимир Свинцов - Жизнь собачья и кошачья. Повести и рассказы

— Ну-ка, пойдем купаться, — предложил я.

— Только ты сам в воду лезь. Я боюсь, — сын с опаской поглядывал на Топа.

Недалеко от нас строители поставили мощную плотину со шлюзами, перегородив речку Барнаулку. Получился хороший городской пляж. За мягким, рассыпчатым песком горой поднимается старый берег, сплошь поросший высокими соснами. Так что и отдохнуть приятно, и глазу красиво. В выходные дни людей тьма. В будние, как сегодня, поменьше.

Мы отошли от рыболовов, чтобы не пугать рыбу и только я начал раздеваться, как Топ забеспокоился. Я разбежался, прыгнул с берега и не успел вынырнуть, как почувствовал рядом с собой еще кого-то. Вынырнул. Топ! Он попытался схватить меня за плечо, я еле увернулся. Но он вновь устремился ко мне. Плыл быстро, рассекая воду широкой грудью, и вскоре оказался рядом. И опять попытался схватить меня. Тут я немного промедлил и сразу же почувствовал боль в плече. Я протянул Топу руку, чтобы успокоить, приласкать. Но он вдруг схватил ее, крепко стиснул и повернул к берегу, таща меня за собой. Вон оно что! Оказывается, Топ спасал нас, а мы думали…

Этот добровольный спасатель доставлял в воде большие неудобства, да к тому же больно царапался и кусался. Мы долго не могли ничего придумать. Некоторое время сын даже не брал Топа на речку.

Все разрешилось само собой. Кто-то из мальчишек, когда Топ плыл к сыну «спасать», хотел задержать его и схватил за короткий, но толстый хвост. Топ тут же повернул к берегу, буксируя мальчишку.

С тех пор началась новая увлекательная игра. Мальчишки заплывали подальше от берега, Топ, естественно, следом. Потом сын цеплялся Топу за хвост, остальные за сына. И Топ к общему удовольствию быстренько доставлял орущую компанию на берег.

Изредка в наших рыбацких вояжах принимал участие отец моего друга Сергея — Николай Васильевич. Этот человек до сих пор носил на себе жестокие следы войны. У него часто открывалась одна из ран, и жена отпускала его с ночевкой при условии, что он и в палатке будет спать на чистой простыне.

В этот раз мы поехали на ловлю форели. Ручьевая форель — очень красивая и сильная рыба. Ловить такую — большое удовольствие. Водоем в Советском районе искусственный, но интересный. Мощные родники питают озеро. Вода холоднющая. Течение сильное. А вокруг, на сколько хватает взгляд, садовые посадки — черноплодная рябина, малина, вишня, облепиха…

Мы подъехали к озеру. Вышли из машин. Николай Васильевич, с обожанием глядя на нашего четвероногого друга, шутливо проговорил:

— Собака-собака, давай с тобой дружить.

И Топ отвечал на ласковое поглаживание снисходительным помахиванием своего короткого хвоста. Чувствовалось, что их симпатия обоюдная.

Ночью прошел дождь. Воздух был свеж до озноба. Солнце еще не взошло, но вершина холма на востоке уже заалела. Поеживаясь, мы закрыли палатку, подкачали лодки и поплыли на свои рыбацкие места. Топ остался на берегу.

К обеду мы вернулись к нашему бивуаку, но нас никто не встречал. Предвидя неладное, я бросился к палатке. И точно! На белой простыне Николая Васильевича с грязными лапами лежал Топ и спал. Сладко спится на чужих простынях.

— Пшше-л! — шикнул я, и он пулей вылетел из палатки.

Я не знал, что делать. Говорить Николаю Васильевичу сейчас или уж подождать до вечера?… Посоветовался с Сергеем.

— Чего тянуть? Нужно говорить сейчас.

Сказали. Николай Васильевич, нахмурясь, осмотрел крупные грязные следы на простыне и спросил:

— Где он?

— Скрывается от наказания, — ответил я виновато, но на всякий случай позвал: — Топ, ко мне! Ко мне, Топ!

Как сквозь землю провалился.

Простыню собрали, свернули и уселись обедать. Уха удалась на славу. Да и богатый улов способствовал хорошему настроению, если бы не Топ… А вот и он. Я видел, как он вышел крадучись из-за куста и направился к нам. Подошел к Николаю Васильевичу и с тяжелым вздохом улегся у его ног.

— Явился? — с вызовом сказал тот.

Топ прикрыл морду передней лапой и исподтишка поглядывал на нас, покорно ожидая решения своей участи.

— Хорошая ты собака, но балованная. Уйди от меня, — пытался удержаться на заданной ноте Николай Васильевич. — Не люблю я тебя, — и отодвинулся.

Топ выждал некоторое время и опять подвинулся к нему. Николай Васильевич растрогался.

— Собака-собака, давай дружить, — произнес он, протягивая руку для ласки, но, прежде чем помириться, все-таки выговорил: — Ты только… больше не надо. А то жена… Жена есть жена! Тебе что, — за хозяином отсидишься…

Возвращаясь из ветлечебницы, куда возил Топа на прививку от энцефалитного клеща, я заехал в санаторий. Поставил машину на стоянку у ворот и пошел искать друга, который проводил здесь свой отпуск. Нашел я его быстро, и мы, беседуя, гуляли по прекрасным аллеям.

Санаторий расположен в самом городе, и его территория неустанными стараниями сотрудников превращена в уютный парк с маленьким прудом, фонтаном, игровыми залами и аттракционами. Под густо посаженными раскидистыми деревьями тенисто и нежарко.

Неожиданно я увидел две большие клетки неподалеку от ворот санатория.

— Что там такое?

— А ты не знаешь? — удивился друг. — Здесь живут два медведя: Миша и Маша. Их привезли из Горного Алтая еще маленькими. Они выросли здесь, мирные, к людям привычные. Дети из города приезжают посмотреть на настоящих медведей…

Я очень удивился: как так, не слышал об этом раньше? И озорная мысль пришла в голову — посмотреть, как Топ будет реагировать на медведей. Я читал, что в Альпах на медведя охотятся только с курцхаарами и очень успешно. Поделился с другом, он тоже загорелся:

— Давай, пока обед и никого нет у клеток!

Я бегом к машине. Пристегнул к ошейнику Топа поводок. Сначала он шел спокойно. Потом весь напрягся и вдруг рванулся, ужом проскользнул между прутьев клетки и вцепился в гачи ничего не подозревавшего Миши. Закормленный, неповоротливый медведь взревел испуганно и всунул голову в искусственную нору, выставляя и без того беззащитный зад.

Я дергал Топа за поводок, выворачивая морду на сторону, тянул из всех сил — ничего не помогало. Тогда просунул руки сквозь решетку, схватил за задние лапы и с огромным трудом вытащил.

На рев испуганного медведя спешили люди, и мы поторопились ретироваться. А вслед нам неслись возмущенные возгласы.

После этого случая Топ еще часа два не мог успокоиться. Ни с того ни с сего вдруг вскакивал на сиденье и так свирепо рычал у меня над ухом, что я невольно втягивал голову в плечи.

А на следующий день в газету пришло письмо от одного отдыхающего с жалобой, что некоторые охотники притравливают своих собак прямо на территории санатория. Хорошо хоть фамилия моя не указывалась.