Джен Феннел - Как понять собаку. Научись говорить на языке лучшего друга

Я всегда испытываю чувство, подобное материнскому, по отношению к собакам, с которыми работаю. Мне хочется защитить, оградить их. Иногда я даже перегибаю палку и сама это понимаю. Честно признаюсь, я тогда плохо спала по ночам, тревожась и размышляя о том, как сложится судьба Хелен и Дилана. Утром того дня, когда слушалось дело, Хелен позвонила мне из суда. Она еле сдерживала слезы и смогла выдавить всего два слова, прежде чем разрыдаться: «Он спасен».

Городскому суду потребовалось десять минут, чтобы составить мнение по делу. Затем судья наложил на Дилана подписку. Это означало, что Хелен может держать его у себя, поручившись, что Дилан больше ни на кого не нападет. С тех пор выступила как эксперт уже в пяти подобных случаях, и я с гордостью и радостью могу сообщить, что помогла спасти жизнь всех этих собак.

Меня частенько называют Полианной [4] Полианна — героиня одноименной детской повести Элинор Портер. , упрекают в том, что я смотрю на мир сквозь розовые очки, рассматривая все и вся в положительном свете, даже неприятности воспринимая как возможность извлечь полезный урок. Не отрицаю: я и впрямь оптимистка и верю, что жизнь — это стакан, наполовину полный, а не наполовину опустошенный. По иронии судьбы, как раз тогда, когда мой метод успешно прошел проверку в весьма драматичных обстоятельствах, произошло то, что я менее всего сумела воспринять как положительный опыт.

Дело было в 1998 году. В теплый летний вечер я взяла своих собак на прогулку, и мы отправились в наше любимое место — красивый уголок в сельской местности в Ланкашире. Выпустив собак из машины, я направилась по тропинке, которая вилась вдоль симпатичной речушки. Так мы шли рядом, и я, помню, думала о том, какой красивый выдался вечер. Солнце клонилось к западу, щебетали птицы, легкий ветерок ласкал лицо. Собаки радостно носились вокруг меня, то, поднимая брызги, влетали в воду, то шумно отряхивались, выбираясь на берег. Жизнь казалась просто великолепной.

И вот тут-то идиллия внезапно обернулась кошмаром. Собаки убежали вперед. Они часто так делают, но я не волнуюсь, так как прекрасно знаю: по первому зову они вернутся. На какое-то мгновение они пропали за поворотом, и вдруг я услышала крик. Бросившись вперед, я чуть не споткнулась о Молли, одного из своих спаниелей. Она крутилась вокруг своей оси, скуля и отчаянно клацая зубами. Остальные собаки, тоже визжа, скакали и вертелись как безумные. Чтобы оценить ситуацию, мне хватило секунды. Впереди была пасека, ряды ульев, и было явно, что собаки подверглись нападению пчелиного роя.

Когда я вспоминаю, что происходило дальше, создается впечатление, что время замедлило свой бег, как будто на киноэкране. Пока я собиралась с мыслями и решала, что делать, пчелы напали и на меня. Это, пожалуй, одно из самых страшных воспоминаний за всю мою жизнь. Не могу даже передать, как я испугалась. Пчелы облепили мне лицо, их было столько, что я ничего не видела перед собой. Сквозь жужжание я слышала визг собак, который казался мне предсмертными криками.

Инстинктивно я повернулась и двинулась к машине, припаркованной примерно в пятистах метрах. Бежать я не могла и шла, как мне казалось, страшно медленно. Я пыталась отгонять пчел руками, но это мало помогало. Тогда я начала размахивать в воздухе собачьими поводками, которые болтались у меня на шее. К тому моменту я уже была сплошь изжалена, голова, шея, руки — все было покрыто укусами. Я, насколько могла, ускоряла шаг, то и дело спотыкаясь и падая. Пятьсот метров показались мне громадным, непреодолимым расстоянием.

Наконец я доковыляла до машины. Руки так тряслись, что я целую вечность не могла попасть ключом в замок. Первым делом я открыла заднюю дверь и впустила собак. Затем сама запрыгнула на водительское сиденье, включила мотор и открыла все окна, чтобы пчелы могли вылететь. Собаки, как мне показалось, оказались внутри в долю секунды. Я со всей силы надавила педаль газа, и мы рванули с места. Удивительно, но пчелы отстали не сразу, они летели рядом с машиной еще километра полтора. Наконец мы выбрались с узкого проселка на шоссе, и эскорт отстал.

Как мы доехали, я не помню. Добралась до дома, впустила собак внутрь и попыталась оценить понесенные потери. Барми отделался легким испугом — возможно, из-за своего низенького роста. Спаниели Молли и Спайк Миллиган были покрыты укусами, но, насколько я могла судить, не сплошь. Длинные лохматые уши частично защитили их морды, хотя губы у обоих изрядно распухли. Парадокс, но намного больше пострадала самая большая и сильная из собак, овчарка.

Хуже всех пришлось Чейзеру, шестимесячному щенку, сыну Сэди. Правый глаз у него совершенно заплыл, воспаленное веко было пугающе красным. Когда я дозвонилась ветеринару, он сказал, что нужно немедленно везти Чейзера в клинику. Остальные собаки хоть и дрожали, но явно были уже вне опасности, поэтому я решилась оставить их дома, пока буду заниматься с самой несчастной жертвой.

В клинике нас принял наш участковый доктор, Саймон. После беглого осмотра он сделал Чейзеру укол с антигистаминным препаратом и еще раз внимательно осмотрел, не осталось ли где пчелиных жал. Когда обработка была закончена, я наконец села и попыталась расслабиться. Только сейчас, когда уровень адреналина в крови начал падать, я почувствовала пульсирующую боль в голове и шее. Должно быть, зрелище я представляла кошмарное: шея, лицо и руки отекли, их покрывали укусы, похожие на ожоги. Мне было ужасно жалко себя, страшно было даже вспомнить о том, что я только что пережила. Ни за что на свете я не хотела бы снова увидеть своих собак в таком плачевном состоянии. Только когда Саймон начал расспрашивать меня о происшествии, я начала осознавать значение того, что, собственно, произошло.

Саймон хорошо знал меня и собак и попросил рассказать, что же случилось. Когда я в двух словах описала ситуацию, Саймон пришел в ужас. «Сколько же времени ушло у тебя на то, чтобы разыскать и собрать всех собак? — спросил он. — Они, должно быть, разбежались по всей округе». Только тут в моем сознании забрезжило, что все это время, несмотря на боль, ужас и неразбериху, собаки жались ко мне. Тогда я восприняла это как должное, я просто не отдавала себе отчета и даже не удивилась, открыв дверь в машину, что все они оказались рядом. Я воспринимала это как нормальное явление и не ждала другого.

И только еще позже, когда я ехала из клиники домой, меня вдруг как током ударило. При том, что все мои собаки превосходно бегают, они должны были разбежаться во все стороны, спастись, унести ноги. Однако, несмотря на весь ужас происходящего, они все это время оставались рядом со мной. Они доверились мне, зная, что я найду спасение. Они доказали, что мой метод работает, сдали самый невероятный экзамен, какой и выдумать невозможно. Вечером, вернувшись домой, я во время ужина уселась на пол, осыпая ласками своих собак. Долго я так с ними просидела, хохотала, не могла остановиться, а по щекам ручьями текли слезы.