Наталия Криволапчук - Собака, которая любит

Вы, верно, заметили мою оговорку о том, что различение цветов важно для собаки именно в антропогенной, а не в природной среде. Дело в том, что мне не удалось придумать такой ситуации, когда для диких собачьих цвет мог бы служить единственным источником существенной и незаменимой информации. В зеленой природе цвет, в общем-то, фиксирован, определен для данного предмета раз и навсегда. Трава и листва всегда зеленые; малина и земляника всегда красные; небо — от серого до ярко-голубого, как и вода… Вы можете напомнить мне о сходных по виду растениях и плодах, например, о сатанинском грибе, который отличается от съедобного белого покраснением мякоти на изломе. Уж тут не распознать цвет просто опасно (хотя и не всегда смертельно)! Несомненно, опасно… для нас, людей. Но не для дикого животного. Даже я, если принюхаться как следует, отчетливо ощущаю разницу в запахе между сатанинским и белым грибом, а что уж говорить о волке! И растут они в разных местах, да и при первой же попытке попробовать на зуб различия становятся совершенно очевидными. Отличия между съедобными и ядовитыми «двойниками» достаточно существенны, чтобы их распознало питающееся ими животное.

То же касается и мимикрии, угрожающей окраски, которая присуща главным образом насекомым да пресмыкающимся. И вообще, собачьи хищники ни теми, ни другими в норме не питаются.

Нет, вряд ли нам удастся отыскать в природе такой случай, когда животное могло бы положиться только на цветовое зрение. Если я не права, пусть биологи меня поправят. Но у меня нет сомнений, что цветовое зрение домашних собак тренируется и совершенствуется именно в их отношениях с человеком, в тех ситуациях, когда человеческое распознавание объектов основывается на цвете.

Но, скажете вы, как же быть с окрасами самих собак? Не будь они важны, зачем бы их столько, и сплошных, и пятнистых? Они, надо думать, играют существенную роль в естественном отборе? Да нет, ничуть не бывало! Окрасы — это плод творчества человека, результат не естественного, а искусственного отбора. Диким собачьим разнообразие окрасов никак не свойственно, у них преобладает серо-рыжий зонарный окрас, именуемый «агути». К слову, в эксперименте по одомашниванию чернобурых лисиц было убедительно показано, что пежины и пятна, наравне с курчавостью шерсти, висячими ушами и загибанием хвоста в кольцо, появляются у хищников в процессе отбора по признаку дружелюбия к человеку!

Да, в нашей селекции окрас играет определенную роль как показатель «генетического качества» (уж простите мне терминологические изыски!). Только дело здесь вовсе не в цвете и расположении пятен, а в насыщенности пигмента, создающего окрас. Опыт разведения собак заставляет специалистов полагать, что с более интенсивными окрасами родителей связаны многие ценные качества психики потомства, в частности, лучшая дрессируемость. Зато ослабленная пигментация способна повлечь за собой разного рода наследственные неприятности. Практика зоопсихолога научила меня, к примеру, опасаться за поведение голубых и изабелловых (дымчатых) доберманов, да простят меня их хозяева, хотя неверно было бы считать, будто окрас играет решающую роль. Но вспомним, что и на выставках, и в племенном разведении в тех породах, где окрас регламентирован стандартом, предпочтение отдается более ярко пигментированным собакам.

Вы еще не устали от загадок, дорогой мой Читатель? Моя «копилка курьезов» еще далеко не исчерпана.

Итак, самое интересное кроется уже не в физиологических возможностях воспринимающего аппарата, а в чисто информационных процессах — в способности правильно анализировать свои ощущения и извлекать из полученного извне «сырья» ту информацию, которая нужна самому субъекту. Не случайно задача распознавания образов по праву считается самой сложной для реализации в компьютерных системах. Вот тут-то я и добавлю вам поводов для размышлений!

Нет конца спорам о том, понимают ли собаки плоское изображение и, в частности, отражение в зеркале. Всяк доказывает свое, но серьезной научной интерпретации как не было, так и нет до сих пор. Зато есть немало наблюдений, заставляющих призадуматься.

У нашего дивана имеется полированная боковина, доходящая почти до уровня пола, то есть как раз на высоте обзора малого щенка или котенка. Она, что немаловажно, освещается так, что сбоку от прохода, где часто оказываются звереныши, хорошо видно отражение. Детишки мои в двух-трехмесячном возрасте исправно и неоднократно интересуются туманным образом, присматриваются, трогают лапочкой, пытаются понюхать. Трогают и нюхают они даже не потому, что предметы, лишенные запаха, им непонятны, а потому, что они в раннем детстве всегда и все проверяют при помощи наиболее развитых органов чувств — осязания и обоняния. Потом, по мере взросления, они теряют интерес, и мне думается, это происходит потому, что эта информация утрачивает новизну, необходимую для поддержания интереса, и становится для животного практически бесполезной. Ну зачем, скажите на милость, просто так смотреться в зеркало? Мы ведь тоже делаем это вовсе не из праздного любопытства, этот акт почти всегда имеет функциональные цели — причесаться, побриться, соринку из глаза вынуть… да и полюбоваться собой для женщины дело тоже весьма практически важное, тут уж вы мне поверьте.

Мои фоксячьи девочки, уже четырех- и двухлетняя, очутились в магазине перед огромным, во всю стену, зеркалом, какого дома у нас нет и никогда не было. В этот магазин мы заходили уже не в первый раз и обычно это зеркало не вызывало у них особо примечательных эмоций, но тут дело было перед летом, я только пару дней назад хорошенько их оттриминговала и были они умопомрачительно хороши. Надо было видеть, с каким восторгом они вертелись перед зеркалом, разглядывая отражения, свое и друг дружки, потом переводили взгляды друг на друга и снова устремляли их в зеркало. Ни дать, ни взять — человечьи девчоночки-школьницы, собирающиеся на вечеринку. Ну разве что локотками друг дружку не подталкивали да не пересмеивались от избытка радости жизни, а уж осознанность их реакции никаких сомнений не вызывала. Ладно уж, мне, пристрастной, вы верить не обязаны, но тогда вокруг них, изумляясь и восхищаясь, столпились все, кто был в тот момент в магазине. И еще несколько лет, пока существовал этот магазинчик (у нас на Невском они то и дело появляются и исчезают), продавщицы всегда передавали приветы моим собачкам (вместе с кусочком колбаски), а сами они, собачки, очень любили заходить именно туда. И никогда не упускали случая хотя бы мельком покрасоваться перед тем же зеркалом.

А недавно я, взяв на руки Джинку, повернула ее мордочкой к зеркалу, висящему на стенке у нас в прихожей. Она мимолетно оглядела себя и намеревалась уже отвернуться, как вдруг со спины на меня прыгнула вертевшаяся позади Каська. Тут строгая старшая сестра зарычала «воспитательным рыком» на отражение глупышки в зеркале. Это ли не свидетельство совершенно осмысленного отношения к отражению — во всяком случае тогда, когда это имеет хоть какой-то практический смысл!