Фасо Буркина - Мотель Бейтсов

Такие «клады» быстро разочаровали их. Тогда отец и я начали прощупывать места рядом с нужником, щупом, изготовленным из старой косы.

Естественно поиски в таких местах не дали результата. Я чесал затылок, говорил о том, что клад нужно искать под крышей нужника, как дословно переводится с пермяцкого «вот этот абзац» в письме.

— ПОД крышей. А не под нужником! — вдруг сообразил Шота. — Но у нужника нет чердака, да и не в одном из этих строений нет.

— Нужно пригласить хорошего переводчика, который сделает литературный перевод, а не машинную белиберду! — будто бы расстроилась провалом мама.

— А вот это что за арка? — отец тоже сыграл свою роль. — Мне кажется над этим ледником есть второй слой крыши.

— Да туда взрослый не мог пролезть и спрятать что-то. — произнесла свою реплику Вера.

— Но ребёнок бы смог. Ну, мальчишки, кто из вас самый бесстрашный? — мама предложила, чтобы «клад» нашёл кто-нибудь из детей.

Все четверо подняли руки. Тогда бросили жребий. Арчила приподняли над входной дверью в ледник. Он растолкал дерновую заглушку, просунул руку во внутрь, морщась шарил.

— Ну, что? — спросил Шота, когда Арчила опустили на землю.

— Паутина всюду, нужно мне на голову что-то намотать, и я пролезу вовнутрь.

Быстро соорудили ему бандану, опять подняли над дверью. Мальчик быстро закричал:

— Есть! Сундук с драгоценностями здесь! Тяжёлый, мне непосилу его вытянуть.

Мальчик высунул голову наружу. Видимо пауки здесь обжористые — за десять дней восстановили тенета, которые белёсыми нитями окутали голову мальчика.

— Пусть Георгий лезет. — предложила Галя. — Он гораздо сильнее…

Когда сундук с монетами стоял у наших ног, мы продолжили играть удивление.

— Я знаю, как открывать ларцы с секретом. — Сказала Верочка. — Дайте я посмотрю.

Она с серьёзным видом ползала на коленях у сундука, попросила отвёртку. Я принёс из квадрацикла набор инструмента. Вновь знакомый нам скрежет металла о металл. И вот он открыт. Детишки сразу разочаровались отсутствием изумрудов и рубинов. Но Галина, взяв монетку, сказала им, что коллекционеры готовы отдать самоцвет, за один из таких кругляшей. Отнесли сундучок в дом Захария, где имелся большой стол, поручили мальчишкам сортировать монеты по номиналу.

— Настя, приготовь что-нибудь перекусить, а мы продолжим осмотр скита. — поручил я девушке. — Вот здесь хотим обосноваться. Тишь и чистота. А попробуйте воду из здешнего колодца…, она вкуснее чем в нашем колодце.

— Если строения Гнезда есть в госреестре, то эти вряд ли. — начал свою речь Шота. — Можно конечно самовольно построиться, но что будет в последующем, вдруг законодатели придумают новый закон и всё что незаконно сооружено, перейдёт в собственность государства, то бишь к какому-то ушлому чинуше.

— Подадим заявку на аренду этого участка. — сказал отец.

— Но нужно чтобы о ските никто не знал. Вдруг признают культурным наследием… — немедленно дополнила Галя.

— Чиновник, которого мы раскрутили на пять миллионов, как раз занимается распределением земель.

— Ты же говорила о полуторах? — спросил Шота.

— Мы добыли компромат на его супругу. Сами напрямую на неё не стали давить, а передали его своим знакомым. Те надавили на Таисию, которая в тот момент была до того болтливой, что рассказала о своих связях с несколькими любовниками, от одного их которых родился сын. Который уже взрослый, и имеет мамочку в любое время, пока супруг вынюхивает где у Таисии любовник. Чтобы о её связях с сыном и другими мужчинами не узнал супруг, она рассказала о тайнах мужа. Что и где он имеет от своих махинаций с землёй. Принесла даже копии видеофайлов с компроматом на Эдуарда. Ну, а с Эдика запросили пять лимонов, и известные ему компроматы на других чиновников. Наша доля от этого один лям и пятьсот тысяч. — объяснила мамочка. — Думаю, что Корчмарь подпишет все необходимые документы.

Нас окликнула Настя, приглашая к столу. Мальчишки доложили о количестве монет, какого номинала, и материала изготовления.

Мы уплетали еду и делились мыслями о том, что здесь нужно построить.

Когда к вечеру вернулись домой, мальчишки лишь покупались, перекусили и пошли спать.

Вашакидзе пробыли у нас ещё день, а на утро следующего уехали домой. Когда опустели остальные дома, я позвала Павла на кровать, где Галина и Шота попытались зачать дочку. Удачная это попытка или нет, мы узнаем через время. А пока я хочу испытать те ощущения, которые испытывала Ника, валяясь на постелях где казашки дарили любовь латышам, прибалты в ответ делились частицами своей любви.

— Паш, трахни меня вот тут. — я хитрО улыбаюсь, медленно оголяю тело. Муж мой, однако, не думает начинать раздеваться.

Ах ты хочешь, чтобы я тебя раздела? Да без проблем, не первый раз. Подхожу к моему ненаглядному и… оказываюсь перекинутой, через его плечо.

Ладно. Посмотрим продолжение. Я типа украденная невеста, сначала джигит поносит меня по горам-равнинам, а потом вернётся в тот дом, и…

— Даша, поменяйте бельё в том доме.

По интонации я начинаю подозревать, что он не дикий горец…, скорее гневный царь. Да, вот и бревно, и кадка с мокрыми розгами рядом. Муж берёт всю охапку и направляется в лес.

Чувствую себя овцой, которую несут на заклание.

Овца я и есть. Самая настоящая ОВЦА. Безмозглое, тупое существо! Быстро же я забыла клятву, данную камню. О который сейчас МУЖ ударит меня головой, разлетятся черепушки, под которыми пусто.

— Выстоишь сто ударов — прощу.

У меня аж мурашки по телу пошли. Нет, не от боязни наказания, от его гневного голоса. Такая же вибрация голоса была у Зиночки, когда она шуганула парня, пристававшего к нам.

— Муж мой, без жалости….

Поворачиваюсь лицом к алтарю, роль которого сейчас исполнит валун. К его покатой стороне прислоняюсь голым телом. Прут свистнул пулей, ожог ягодицу. Вторая…, десятая пуля пролетела. Боль ужасная. Особенно когда прут ломается и короткие хворостинки ударяют по внутренним сторонам бёдер, по гениталиям.

Я уже не считаю пролетевшие пули, для меня сейчас главное не упасть, выстоять. Пусть пятьсот, пусть тысячу, главное, чтобы простил. Сознание бережёт мой разум, пытается отключить его, но я сама не позволяю, начинаю биться головой о твёрдость. Боль на ягодицах уже не чувствую, зато появилась боль на сосках, которые трутся о шершавость валуна. На них мне раны не нужны, мне ещё ребёнка ими кормить — прокладываю ладони между сиськами и камнем.

Что-то мне подсказывает, что я должна сама себе покаяться.

«Вера, сестра моя, я хотела совершить противоестественный акт!»

«Чем же он плох? Ты же собиралась это сделать с супругом!»

«Да, но подсознательно представлять Шота. Каким бы это не был контакт — физическим, ментальным, он является изменой!»