Ольга Кандела - Дарственная на любовь

И чем дольше я петляла извилистыми тропками, тем сильнее росла в моей душе злость. Я даже пару раз яростно стукнула по попавшемуся под руку стволу, не желая мириться с такой ужасающей несправедливостью. А потом вдруг показалось, что между деревьев мелькнула знакомая фигура. Я резко остановилась и заозиралась по сторонам, пытаясь убедиться, что мне не показалось.

– Кто здесь? Теар! – позвала громко.

И вновь что-то мелькнуло на границе видимости. Я приметила, как качается тяжелая головка бледно-голубого колокольчика, потревоженная чьей-то рукой. И, отринув сомнения, метнулась туда, чувствуя, как в груди пробуждается надежда. Но моя неосторожность тут же аукнулась мне: нога зацепилась за корягу, скрытую высокой травой, и я полетела на землю, ободрав руки о ветки колючего кустарника, которого, казалось бы, пару секунд назад здесь не было.

То ли я просто не заметила, то ли роща сыграла со мной злую шутку. Ладони саднило, но это была слишком мелкая неприятность, чтобы я надумала сдаться. Тем более что там, впереди, вновь мелькнула расплывчатая фигура, скрытая густым туманом.

– Теар! – Я вконец рассердилась, стукнула кулаком по земле и вскочила на ноги. – Выходи сейчас же! А не то я плюну на все и вернусь в Шар-Расси!

Продвигаться вперед стало труднее. На пути то и дело вставали ветвистые кустарники и поваленные деревья. А туман все сильнее сгущался, скрывая от глаз возможные преграды и опасности. И лишь это дало мне понять, что я двигаюсь верной дорогой.

– Между прочим, в замок вернулся Хейл. И если ты сейчас же не покажешься, даю тебе слово, я…

Договорить не успела – неожиданно поскользнулась на мокрой земле и кубарем покатилась вниз по склону, зажмурив глаза и обхватив голову руками в попытке защититься.

Благо, падение мое было недолгим. Я распласталась на теплой мягкой земле, тяжело дыша и часто моргая, пытаясь вернуть зрению четкость. Кажется, я таки умудрилась приложиться обо что-то головой. К счастью, помимо легкого головокружения других травм не обнаружилось. Руки и ноги были вполне целы, и, передохнув с минуту, я осторожно поднялась. Стряхнула с одежды прилипшие листочки и иголочки и с удивлением осмотрелась. Туман рассеялся, и теперь роща выглядела столь же светлой и приветливой, какой казалась мне поначалу. А еще я слышала мягкий плеск воды. Шум волн, набегающих на пологий берег.

И вдруг почувствовала, что мне невыносимо хочется пить. Горло свело от мучительной жажды. А еще я поняла, что нахожусь в роще куда дольше, чем кажется. Ведь иначе откуда взяться жажде?

Я пошла на звук плещущейся воды, да так и застыла с занесенной для шага ногой – прямо передо мной, в густой траве, беззаботно заложив руки за голову и вертя в зубах длинную соломинку, лежал Теар.

Даже не знаю, каких эмоций было больше в тот момент: удивления, радости, облегчения, злости? Или неверия. Желания хорошенько протереть глаза и убедиться, что передо мной не мираж. Не очередной обман зрения, не игра воображения.

Я сделала глубокий вдох, словно перед прыжком в воду, и, не спуская взгляда с лежащего лаэра, двинулась к нему, медленно и по возможности бесшумно. Боясь спугнуть, боясь, что Теар исчезнет, как это происходило, когда его искали Лунные.

Но он не исчез, так и лежал, закинув голову к небу. И лишь когда я подошла почти вплотную, отвлекся от созерцания кристальной синевы и перевел взгляд на меня. Взгляд его был пустой и словно невидящий. Неужели не узнал?

– Теар, – выдохнула я, чувствуя, как к горлу подступают слезы.

И в тот же момент лицо Лунного изменилось. Во взгляде проступило удивление, и он рывком приподнялся на локтях.

– Мел? Что ты здесь делаешь? – В голосе Лунного читалось искреннее негодование, и я наконец дала волю гневу.

Упала на колени и с силой стукнула лаэра в грудь.

– Какого хрена ты тут разлегся?! Прохлаждаешься, когда мы все с ног сбились, пытаясь найти тебя! Ты хоть представляешь, как мы переживали?!

– Я… Что? Но я же только на минуту прилег… и мои стражи тут… поблизости… – Теар с сомнением огляделся.

– Ты здесь уже три дня, – известила я ничего не понимающего итару. – Даже его величество не смог тебя отыскать…

– Вот шерх! – ругнулся Теар себе под нос. – Все-таки не справился! Надо выходить отсюда. Срочно!

Он порывисто поднялся и потянул меня за руку, а я невольно зашипела от боли – стертая в кровь ладонь дала о себе знать.

– Что такое? – Теар тут же взволнованно осмотрел мои кисти.

– Поранилась, когда упала. Ничего страшного, – попыталась отмахнуться я.

– Здесь? В роще? – искренне удивился Лунный и осторожно коснулся моего виска. Растер меж пальцев капельку крови. Значит, все-таки стукнулась. То-то голова так неприятно гудит. – Странно. Никто прежде не ранился в роще. Наоборот, здесь… – Итару замолчал, а я поняла, что его озарила идея.

Лунный кинул быстрый взгляд мне за плечо, а потом посмотрел в противоположную сторону, будто бы решая, куда идти.

– Пошли, я покажу тебе кое-что, – наконец решился он и повел меня в глубь рощи.

Теар раздвинул пушистые ветки разлапистого дерева, и мы вышли на берег небольшого лесного озера в форме четырехконечной звезды. Воды озерца мягко бились о неровный берег, серебристая гладь искрилась на солнце. И первое, что я испытала – невероятное желание прикоснуться, опустить руки в воду, умыть лицо, почувствовать желанную влагу на губах. Озеро манило к себе, тянуло незримыми нитями, обещанием прохлады и райского блаженства.

Так вот оно какое, священное озеро Эйл! И, выходит, именно его плеск я слышала. На его шум я шла. К его прохладе хотела приложиться губами.

Мне вдруг стало жарко и душно. И если прежде я испытывала лишь легкий дискомфорт, гуляя в теплых осенних вещах по теплой роще, то теперь жара стала невыносимой, словно сверху припекало настоящее летнее солнце. К слову, Теар, в отличие от меня, был одет совсем легко – в одну просторную рубашку на голое тело да закатанные по колено брюки. Обуви на нем и вовсе не было. Лунный шел босиком по влажной мягкой траве, и мне нестерпимо хотелось последовать его примеру.

А когда Теар остановился в двух шагах от воды и вдруг начал раздеваться, я и вовсе опешила.

– Ну же, идем! Тебе надо искупаться, – позвал Лунный и улыбнулся как ни в чем не бывало.

А до меня только сейчас дошло, что Теар больше не хромает и не морщится от боли при каждом движении. Глубокая рана на его плече совсем зажила – остался лишь небольшой белесый шрам, тогда как от остальных синяков и ссадин и вовсе не осталось следа. Лишь только подпаленные волосы по-прежнему беспорядочно торчали в стороны, придавая лаэру неряшливый и какой-то игривый вид.

И если Теар исцелился, значит, это место и впрямь творит чудеса. Значит, все было не зря. И если мы выйдем, если только выберемся отсюда, то все будет хорошо. Все непременно будет хорошо!