Галина Чередий - Перерождение [СИ]

— Эй! Кто-нибудь мне объяснит, где мы и что происходит! — прочистив горло, крикнула я и оказалась в центре внимания где-то десятка парней.

— Не кричи, они этого не любят и накажут, — голос не походил на мужской, и, присмотревшись, я увидела, что в ближайшей ко мне клетке сидела девушка. Только очень рослая и прямо-таки накачанная. Я по сравнению с ней была долбаной феей пикси.

— Кто эти «они»? — уже тише спросила я.

— Ну, я так понимаю, оборотни, — пожала она отнюдь не узкими плечами.

— Что, прости? — фыркнула удивленно.

— Что слышала, блонди! — резко разозлилась она. — Думаешь, я умом подвинулась? Ну-ну.

— Эй, я ничего такого не говорила! — примирительно пробормотала я. — Просто услышать такое… сама понимаешь. Кстати, я Аврора. Рори.

— Еще как понимаю. Мне три дня понадобилось, чтобы смириться с реальностью этого факта, — вздохнула девушка, успокаиваясь и сильно мрачнея при этом. — Надя.

— Она правду говорит, — сказал симпатичный темноволосый парень через две клетки от меня. — Я видел их и разговоры слышал. И я — Леха.

— О чем разговоры?

— О том, что на нас напал какой-то одичалый, заразил, и все мы теперь тоже превратимся в зверюг. А это, типа, никого не радует из других оборотней, и поэтому нас всех отловили и заперли.

— И вы в это верите?

— А ты, типа, нет? И бинты на тебе просто как украшение? — едва парень напомнил о повязке, под ней жутко зачесалось.

Я прикусила язык, наконец признавая, что многое из произошедшего со мной было, мягко скажем, трудно объяснимым.

— И что же с нами будет? — А то ты сама уже не знаешь!

Блондин болтал что-то о каком-то отборе и об умерщвлении остальных. Но ведь это не может быть правдой? Мы же люди, нас искать должны! Нельзя же просто взять и украсть тридцать человек, выбрать нужных (не пойми по какому признаку), а остальных усыпить за ненадобностью, как невостребованных бродячих псов! Хотя о чем это я? В таком огромном городе наверняка пропадают без следа сотни людей, никто никогда их не находит, и при этом чрезвычайное положение не вводят и все вокруг не прочесывают.

— Нам не объясняют. Но, я так понимаю, все чего-то ждут, — отозвалась Надя. — И каждый день привозят новых. Точнее, каждое утро или ночь.

— Полнолуния они ждут! — вмешался в разговор нервно шагающий по своей клетке парень с противоположного ряда. — А там посмотрят. Если превратимся — пристрелят наверняка. А если нет, то, может, и отпустят.

— Или наоборот, — подключился еще кто-то.

— Да хрен отсюда кого-то отпустят, вы, идиоты! — выкрикнул какой-то парень с дальнего конца ангара, и на него зашикали. — Пошли вы! Мы все тут и сдохнем!

— О, опять наша королева драмы активизировалась, — закатил глаза Леха. — Ну сейчас все огребем!

Несмотря на все попытки унять его, тот продолжал орать, да еще стал пинать и трясти прутья, требуя выпустить его немедленно. Через пару минут дверь ангара распахнулась и вошел здоровенный мужик, почти точная копия больничного верзилы, снял со стены шланг, и вскоре по клеткам ударил мощный поток ледяной воды. Он с равнодушной каменной рожей прошелся вдоль обоих рядов, методично поливая каждого. Когда обжигающе-холодная струя ударила в меня, то дыхание пресеклось, потом я завопила, матерясь и падая с ног. Вода лилась до тех пор, пока я не выдохлась и не замолчала, свернувшись в позу эмбриона на полу клетки. Сука, я тебя запомню! Запомню обязательно, и если выберусь живой, то этот шланг найду способ затолкать куда солнце не заглядывает!

— С крещением тебя, Аврора! — отплевываясь и утираясь, прохрипел Леха, когда наш мучитель с невозмутимым видом пошел дальше. — Эй, гестапо! А кормить нас сегодня будут?

— Обойдетесь до завтра, — грубо ответил тот, сворачивая шланг с видом человека, уверенного, что хорошее дело сделал. — А то мой за вами потом блевотину. И так вонища — дышать рядом нельзя.

Пахло и правда не очень, а все потому, что вместо удобств в одном из углов клетки была просто дыра в полу. Представить, как нужно отправлять естественные потребности вот так, на глазах у всех, было просто неимоверно унизительно, и я решила, что лучше лопну, чем сделаю это. Но отчет себе отдавала, что в какой-то момент нужда окажется сильнее стыда. Хотя, если верить словам блондина, лично мне долго мучиться, вероятно, и не придется. Я ведь, очевидно, не дотягиваю даже до самых низких критериев местного отбора. В этом можно было легко удостовериться, сравнив себя со всеми остальными пленниками. Все крупные, никак не ниже метра восьмидесяти, физически развитые, мускулистые, даже та же Надя. И я — сто пятьдесят сантиметров роста, сорок шесть килограммов и единственная физическая нагрузка, которой подвергалась — это беготня с бумажками по этажам и кабинетам. Да уж, с точки зрения этих верзил и бугаев, которых до сих пор мне случилось увидеть, я, должно быть, какое-то досадное недоразумение. Как тот сказал? «Свернуть шею — и забыть». Какое-то время я сидела молча, поддаваясь осознанию, насколько все погано. Но я не согласна просто смириться с тем фактом, что должна умереть только потому, что не соответствую каким-то чужим гребаным физическим параметрам! Причем даже, кажется, вообще не человеческим! Не согласна!

— Если все равно собираются убить, зачем же издеваются сволочи? — гневно спросила, поднимаясь.

Как ни странно, после ледяного душа холодно мне не было. Наоборот, казалось, внутри тела включилась мощная печка и потихоньку раскочегаривалась все сильнее, так что даже прилипшая к телу мокрая одежда ощущалась скорее благом, нежели неудобством.

— Я помирать не тороплюсь, так что потерплю, — буркнул парень с другой стороны. — Но твари они, конечно, каких поискать.

— Ребята, похоже, это начинается! — подавленно сказала Надя. — Мне жарко так, что едва дышать могу.

— И мне, кстати, что-то не особо прохладно, — поддержал Леха.

— Да заткнитесь вы! — выкрикнул кто-то издалека. — Без вас тошно!

И подтвердил свои слова весьма характерными звуками.

Меня саму начало потихоньку мутить. Внутренний обогреватель постепенно набирал обороты, и спустя несколько часов возникло ощущение, что я потихоньку жарюсь изнутри. Пить хотелось прямо невыносимо, кожа зудела, одежда быстро высохла и ощущалась натирающими ее кандалами, под повязкой чесалось адски, и я, наплевав на все, содрала ее. Все больше людей вокруг тошнило, вонь стала ужасной, и сейчас уже новый визит мужика со шлангом представлялся мне благодеянием, а не наказанием. Еще чуть позже появилось отвратительное чувство, что мои кости становятся слишком большими для тела и будто медленно рвут связки и мышцы изнутри. Я словно горела и расползалась на части одновременно, и это было чертовски кошмарно, и держать в себе уже все не было сил. Тем более что вокруг уже давно слышались стоны, тяжелое дыхание и подвывания. Красные, потные, с потерянными взглядами парни кто просто лежал на полу, перекатываясь с боку на бок, кто, содрав одежду, жался к железным прутьям в поисках хоть капли прохлады, а некоторые уже сотрясались в мелких конвульсиях, колотясь об пол. Только мы с Надей пока держались, но мое сознание уже начинало потихоньку ускользать, и, судя по ее расширенным, смотрящим в никуда глазам, обильной испарине и рваному дыханию с присвистом, девушке было не легче.