Лана Ланитова - Царство Прелюбодеев

«Какая гадость!» – подумал Владимир, но при этом возбудился еще сильнее.

Макар к тому времени тоже еле передвигал ногами – похоть и жуткое желание застилали глаза. В третьей комнате стояло множество разномастных пыточных орудий с закрепленными в них жертвами. Когда приятели подходили к дверям, оттуда раздавался девичий смех и дружное пение «Дубинушки».

– Я же говорил! – гневно прошептал Горохов.

Как только мужчины зашли в «пыточную комнату», все «жертвы» напустили скорбный вид, принялись стонать, плакать прозрачными слезами и молить о пощаде.

– Тихо! Всем молчать! Я к вам позже вернусь, и не ждите снисхождения! – прокричал Федор Петрович.

Ответом ему был стройный, плачущий хор женских голосов, всхлипывания и завывания.

– Брешут все! Не больно им… – Горохов махнул рукой, – здесь у меня свеженькие, сегодняшние. Два дня им петь осталось.

– А что они так мало живут?

– А зачем больше? Так Виктор приказал. Да и не живут они. Это же – «нежить».

– Больно соблазнительная у тебя, Петрович, «нежить». Хватит нас томить… Дай, и нам побаловаться, – сжав зубы, проговорил Макар.

– Сейчас, сейчас, – понимающе кивнул Горохов. – Вы идите к тем, что в ложнице, там и удобно на кроватях. Или в первую комнату…

– Погодь, ты говорил у тебя их пять. А что остальные не кажешь? – с недоверием спросил Макар.

– Знаете, други, открою правду: в четвертой комнате у меня юноши младые и мужчины постарше. Мне оне для утех плотских нетребны… это Виктор настаивает. Скажу по секрету: он и сам частенько сюда заглядывает… Или забирает готовеньких. Местные дамы иной раз заказы на мужские особи делают. Тем всё изыски подавай. Оне все тут прорвы ненасытные! Я и похимостю, как велено, – Горохов опустил глаза. – А в пятой – там такие непотребства, что я пока не буду ее отпирать. Как-нибудь в другой раз. Не настаивайте. Для неподготовленных глаз – сие глубокое потрясение оставит.

Владимир и Макар не стали настаивать, они побежали в две первые комнаты: один направо, другой – налево. Оттуда раздались приветственные женские голоса, смех, а после и сладострастные стоны. Горохов постоял пару минут, усмехнулся и покинул длинный коридор.

Владимир зашел в ту, что была похожа на спальню в пансионе благородных девиц. Вот только девиц невинных в ней не оказалось, да и благородством тоже не пахло. Нежити дружно заблажили от горячего желания и похоти. Все восемь красоток принялись зазывать нашего героя – каждая к себе. Они так молили о плотской ласке, как не просит подаяния голодный нищий. Каждая из них старалась принять соблазнительную позу, а иные и откровенно раздвигали ноги, чтобы весьма наглядно продемонстрировать оба, влажные и готовые к соитию, отверстия.

Владимир вначале растерялся от такого количества обнаженной женской плоти. Каждая из «нежитей» была столь хороша и соблазнительна, что разбегались глаза. Он помедлил несколько минут, затем решительно подошел к первой кровати. На ней в кокетливой и совершенно бесстыдной позе лежала полногрудая шатенка с огромными карими глазищами. Махнев с поспешностью снял брюки и лакированные штиблеты. А после и другие детали туалета были сброшены на рядом стоящий стул. Остальные девушки, воркуя и стеная от страсти, подхватили батистовую рубашку, пиджак, шейный платок и принялись вдыхать мужской запах, идущий от его одежды. Их точеные носики с шумом втягивали воздух, ноздри трепетали, красные язычки облизывали пухлые губы. А после они принялись всхлипывать и утирать слезы, целовать его одежду.

«Бедняжки, – подумал Владимир. – Они похожи на монашек, изголодавшихся по мужской ласке. Они чувствуют, что их время столь коротко, а удовольствие, ради которого они созданы, не бесконечно… Неужто, всю свою крохотную жизнь они ощущают страшный плотский голод? Есть ли у них все-таки душа? Или они и впрямь лишь фантомы?»

Думая обо всем этом, он гладил пышную грудь своей избранницы и целовал красные, похожие на ягоды, соски. Она прерывисто дышала, раздвигая еще шире полные, упругие ножки. Горячая ладошка обхватила твердый член Владимира и отправила его к лепесткам распахнутой нежной плоти. Владимир ощутил привычное тепло и сжатие узкой, никем не растянутой вагины. Она была не девственна, но совсем свежа. Ему потребовалось лишь несколько движений, и он ощутил так хорошо знакомые, спазмы женского оргазма. «Нежить» испытывала такое наслаждение, что карие глаза туманились от страсти, а из приоткрытого рта срывались плохо сдерживаемые стоны. В один момент она резко села, извлекла член из узкой норки, и в сильнейшем экстазе принялась целовать розовую каменную головку в знак благодарности за восхитительные движения внутри ее горячей плоти. Владимир не выдержал напряжения и разрядился в ласковый и жадный рот девушки.

Немного закружилась голова, он прилег на одну из кроватей и задремал. Время будто остановилось или склеилось. Мимо глаз промелькнули прекрасные женские лица, искаженные тоской и страстью, к ушам прикоснулись чьи-то невидимые, твердые губы, послышался шелестящий шепот, откуда-то подул теплый ветер. Пальцы ощущали скользкую влагу сочных, раскрытых раковин, гладкую упругость женских коленей и лодыжек, мягкость спелых полусфер. Спустя мгновение мимо лица проплыли черные, юркие змеи, на грудь потоком полилась теплая, темная вода. Она затопила все пространство комнаты. Каменные стены заволокло туманом, они дрогнули в зыбком мареве и пропали, словно растворились. Вода хлынула дальше, затопляя невидимый, темный горизонт. Маленькие водовороты прятали в себе ныряющие головки, плавающих глянцево черных змей. Он оттолкнулся и поплыл. Его тянуло к невидимому берегу. Но вода становилась все гуще и гуще, а рептилии ластились к нему все ближе. Странно – он совершенно не боялся их укусов. Казалось, он плывет в жирной грязи. Каждый гребок давался с большим трудом. Временами чудилось, что вокруг него не змеи, а длинные, черные женские волосы. Они попадали в рот, путались меж пальцев, обволакивали поясницу, связывали слабые ноги. Наконец ступни ощутили привычную твердость. С большим трудом он выбрался на берег. Это было странное место. Вместо травы на берегу росло несметное количество коричневых грибов, похожих на тонконогие поганки. Змеи ползали и меж грибов – тут и там он видел блестящие, лакированные спинки и хвостики, вьющиеся колечками по рыхлому песку. Владимир брел по берегу и наступал на эти странные грибы, босые ноги с чавкающим звуком скользили под раздавленными шляпками, текла бурая жижа, брызгал густой и едкий сок. Пахло именно грибами и чем-то травянистым – полынью или лебедой. Он поскользнулся и упал лицом в пахучую грибную массу. Упал и тут же проснулся.