Лана Ланитова - Царство Прелюбодеев

– Петрович, а чего они все так орут? – со страхом в голосе спросил Макар. – И почему они за решеткой?

– Это они проснулись и есть просют, – он поднес кадку к свету. – А за решеткой потому, что ежели открыть, они по всей комнате разбегутся, нажрутся чего ни попади, собирай их потом.

Владимир и Макар смогли наконец рассмотреть обитателей предпоследней полки. Те «нежити», что кричали снизу уже не походили на бесформенных гусениц. Это были маленькие человечки, похожие на куколок. У них уже сформировались лица, руки, ноги и даже проглядывались половые признаки. Только волосы на голове скорее походили на пушок, и ростом они были не более чем с мужскую ладонь. Один из голодных подростков даже сквозь решетку умудрился подскочить к руке Горохова и, словно пиявка, обхватить палец несоразмерно огромным ртом и присосаться к нему.

– Да погодите вы хоть полчаса. Того и гляди руки откусят, – он стряхнул голодную «нежить» с пальца. Та упала на дно и скуксилась в попытке расплакаться.

Макар с Владимиром попятились в стороны.

– Да не робейте… У этих еще и зубов нет – одни десна сосунковые. Вот «шестых» я держу не только под решеткой, но и под замком. И всего по трое или четверо. И кормят их работники по часам, потому как если не покормить вовремя, они руки и ноги друг у дружки отгрызают. Как-то раз забыли ненароком покормить «нежитей» в одной из кадок – она в углу стояла, за столбом, так в ней все друг дружку перегрызли, а потом одна, самая сильная подожрала остальных. А опосля и сама себе ноги и руки откусила. Мы хватились через день, а там обрубыш с чумными глазами всю бочку занимает – раздуло его, окаянного. Пришлось сразу пристрелить, чтобы три дня не мучился.

– Да, Петрович, после такой экскурсии, я сам себя казню, что с твоей «нелюдью» любовь творил час тому назад. Меня мутит так, что на воздух охота. Ты не корми их, пожалуйста, при нас, – лицо Макара побледнело, дыхание сделалось частым и порывистым.

– Макарушка, это вас с непривычки мутит. Да и фантомы прожорливы только, когда рост у них, а как готовы и в «бабий сок» войдут, волосы распушат, так им не до еды… Они иную «хотючесть» начинают проявлять. Ну, вы смекаете, о чем я…

– Они потом есть, вовсе не просят?

– Нет. Три дня живут без пищи, даже не вспоминают о ней. Они, почему и прожорливы так, пока дитятки – потому, что на всю свою короткую жизнь запас делают.

– Ну, и как же из этой мелочи пузатой окончательный вариант выходит?

– А я вам сейчас покажу.

Горохов наклонился и подтянул один из бочонков покрупнее, стоявших на полу. Откинулась белая тряпица, за ней также шла круглая решетка, смыкающаяся небольшим амбарным замком. Рука Горохова нырнула в карман фартука и выудила внушительную связку разнообразных ключей. Он отыскал глазами нужный ключ, раздался металлический скрежет, замок открылся. В бочонке сидели три девочки, каждая размером с годовалого ребенка – две светленькие и одна темненькая. Но это были не совсем девочки, скорее они смотрелись лилипутскими женщинами. Их фигурки выглядели именно женскими, хорошенькие лица обрамляли длинные волосы – пусть не такие густые, но все же, именно волосы. Мордашки казались не просто осмысленными, но и злыми. Они присели на корточки и снизу вверх рассматривали незваных гостей. Одна из них щелкнула белыми, острыми зубками.

– Так, тихо! Только попробуйте меня куснуть. Все по местам. Сейчас вас кормить будут! – шугнул их Горохов.

Лилипутки немного отстранились, прижавшись голыми спинками к бортам бочки, но злобного взгляда не переменили. Горохов надел толстые и высокие кожаные перчатки, рука нырнула в бочонок и прямо за волосы, бесцеремонно вытянула одну из светленьких «нежитей». Та пыталась кусаться, извивалась, билась ногами и головой, шипела словно змея.

– Ничего, ничего… Сейчас образумишься, – усмехался Горохов. – Макар, помоги мне: закрой этот бочонок на замок, чтобы остальные не разбежались, а не то – они вам в ноги вцепятся.

Макар захлопнул бочонок дрожащими руками и быстро повернул ключ затвора. У обоих приятелей был бледный вид. В душе они жалели, что согласились на демонстрацию Гороховской лаборатории.

Хозяин ловко подхватил кусачую «нежить» и посадил ее на металлический стол. Пока «нежить» осматривалась, пятилась голым задом по холодной поверхности стола и щерилась, словно злобная собачонка, ее создатель взял с полки маленькое деревянное корытце с ложкой и плюхнул в него пойла из чугунка, оставленного работниками. «Нежить» повела носом, почуяв запах еды, и вся нахохлилась. Горохов подтолкнул к ней миску. У маленькой женщины сменилось выражение лица с агрессивного на озабоченно благодушное. Она шлепнулась на четвереньки и подползла к корыту. Тонкая ручка убрала прядь светлых волос за ухо, «нежить» склонилась над едой, и принялась лакать пойло красным остреньким язычком.

– Нет, голубушка. Так дело не пойдет. Ты у нас не личинка, ты уже большая. Вот и кушай, как большая.

«Нежить» внимательно слушала, шевеля розовыми ушками, но есть, не переставала, и позы не переменила. Горохов легонечко потянул ее за волосы от корытца, «нежить» огрызнулась, но уже не так злобно. Он аккуратно посадил ее на круглую попу.

– Есть будешь так, как едят хорошие девочки и взрослые тети, – поучал Федор Петрович.

Маленькая женщина нахмурилась, но вместе с тем в глазах мелькнуло новое выражение: смесь любопытства и легкой капризности. Она совершенно по-женски выпятила нижнюю губу и отвернула надменную кукольную мордашку. Все изменения происходили настолько стремительно, что Владимир и Макар не отрывали восхищенных глаз.

«Нежить» села удобнее, подогнув под себя остренькую коленку. Когда Горохов поднес ложечку пойла к ее лицу, она послушно открыла рот и ловко слизнула содержимое. На маленьком лице появилось выражение полного довольства. Съев еще пару ложек, она вдруг кокетливо улыбнулась, обнажив ряд беленьких ровных зубов. Приятелям показалось, что она увеличилась, подросла прямо на глазах: вытянулись ноги и руки, округлилась маленькая грудь, стали в два раза гуще и длиннее волосы. Теперь ее рост был чуть больше аршина.

– Ну вот, мы наконец подходим к заключительному этапу. Сейчас я помещу ее в бочку со специальным раствором, а после ополосну, и увидите, так сказать, саму кульминацию, – торжественно поведал Горохов.

Он снова взгромоздил «нежить» на руки, причем взял ее уже не за волосы, как он делал ранее, а подмышки. Очутившись на руках у «папочки», «нежить» совершенно по-женски обвила маленькой ручкой шею своего создателя. Он поднес ее к одной из бочек и опустил в какой-то раствор. Владимиру показалось, что пахнуло смесью серебра и жареного миндаля. Горохов взялся за маленькую голову и с силой опустил ее в раствор.