Кончаю... страшно перечесть! (Что осталось за кадром).

Хорошо отработанным приемом он крепко прижал ее к своему телу.

У этого человека мускулы везде!

«О, пожалуйста, не надо», — хотела произнести Тея. С нее хватит проблем с необычным поведением гормонов. Она облизнула губы, пытаясь не представлять слишком отчетливо, как они рвут друг на друге одежду.

Он рассмеялся, что ухудшило положение.

Желая, чтобы он отпустил ее, Тея обнаружила, что ей не хватает его теплой поддерживающей руки, и упрямо захотела, чтобы он ее вернул.

Ее лошадиные бедра бросались ему в глаза.

Когда он заполнил ее до половины, чистое гедонистическое наслаждение разлилось по ее лицу.

Подняв плечи, она опустила их.

Рей вздрогнул, когда последовал за ней через край и уступил свою сущность любимой женщине.

Он тяжело опустился рядом с Теей, будто сгоревшее в костре бесхребетное создание.

Наконец она вспомнила, что нужно дышать.

Где-то глубоко в сердце она плакала от смущения.

Тея забралась на стол, накрылась простыней и опустила голову в мягкое отверстие.

Вот тебе и холи-моли.

Банкет состоится в восемь. Предварительная выпивка в семь тридцать.

Маргарэт подошла к светонепроницаемым окнам, которые смотрели на деловой центр Хьюстона. Но полюбоваться панорамой города ей не удалось — перед глазами стояла черная пелена.

В фойе раздался мужской смех сэра Томаса.

Он был высок и достаточно морщинист, чтобы его можно было назвать интересным.

Держался он столь непринужденно, что ей подумалось, что его корни по прямой идут к Александру Великому.

Он, как она себе это представляет, типичный генерал: суровое лицо и туго натянутые носки.

Маргарэт предъявила ему ослепительную улыбку.

Глаза ее были сейчас огромными, глубокими и очень голубыми.

Один взгляд медовых глазок — и весь его здравый смысл переместился в штаны.

Он сделал несколько горделивых шагов в ее сторону.

Он пожал своими мужественными плечами, которые сегодня были заключены в идеальный смокинг.

В нем бушевало пламя до самых носков.

Она выглядела как шикарная черная кошка в голубом коконе.

Он стал подниматься по лестнице, прижавшись к ней губами.

Этот поцелуй предназначался лишь для окружающих, и все же он тронул сердце и разум Маргарэт, хоть отпечатался лишь на губах.

«Блондинка с волосами до пояса, ногами до ушей!»

Тяжелый, пряный запах ее духов таил в себе коварство газовой бомбы.

На лице у нее появилась маска прекрасной гарпии.

Томас встряхнул головой с насмешливым отчаянием.

Он с громким вздохом опустил руки, и линия его плеч утратила некоторую долю внушительности.

Что за кресло? Некуда приткнуть голову или ноги. Что же касается других частей тела мужчины, там явно не хватает мягких прокладок.

Томас с самым серьезным видом пересел на диван.

Мышцы, ответственные за хмурость, сейчас определенно включились в работу.

«Эта женщина считает его тупым куском мяса!»

К нему вернулся его высокомерный взгляд.

Он поднял вверх уже изогнутые донельзя брови.

За неимением лучшего транквилизатора, он просто засунул руки в карманы брюк.

Во рту у Маргарэт появился привкус страха.

Ей потребовалось почти физическое усилие, чтобы уйти.

«Придется ехать домой в костюме проститутки!»

Он не поднял, а уронил ее настроение.

Она вышла на улицу, торопясь домой, как раненый кролик.

Надо будет продумать, как ей выпутаться из связи, которая так и не состоялась.

Фрэнк нагнулся за ручкой и встретился под столом глазами с ее стройными ножками. Так и захотелось съесть их глазами.

Блеснувшие зубы осветили загорелое лицо Фрэнка.

Каштановые глаза Фрэнка были обсыпаны золотыми крапинками.

Страстные искры из его глаз прожгли Джину насквозь.

Ей казалось, что она часто-часто дышит себе в ухо.

Она почувствовала, что ее желудок свободно парит внутри тела.

Джина просто действовала с любовью и инстинктом нутра.

Она поняла, что Фрэнк пройдет через минное поле один, если нужно, и останется невредимым. И дело было не в элегантном покрое костюма, подчеркивавшем достоинства его фигуры, и не в жесткой линии подбородка, говорившей о силе характера.

Тряхнув головой, Джина сбросила белые изящные туфельки.

Платье свалилось с ее плеч, а вместе с ним упало и ее собственное достоинство.

Джина прислонилась к мощной волосатой груди Фрэнка, чтобы не сползти под его ноги.

Она освободила Фрэнка от брюк.

Его возбужденное мужское начало не давало ей упасть.

Джина прицепилась к нему, как хроническая больная.

Фрэнк погрузился в нее с такой силой, что они покатились по полу, точно гвозди.

Джина застонала, словно хныкающая чайка.

Жалобное хныканье девушки звучало у Фрэнка во рту.

Он оторвал ноги Джины от пола, поднял в свои бережные объятия, и они дружно рухнули на кровать.

Такого распоясавшегося секса Джина от себя не ожидала.