Ан Ру - Шот второй. Охота на Ласточку, или Выше только небо

– Я могу быть для вас полезным, – продолжал напирать я. – Уступите мне «Ласточку». А через несколько месяцев, я продам вам ее по заявленной на сегодняшний день цене, при этом формально, по документам, проведем сделку, завышая стоимость процентов на пятьдесят.

Акира, до этого момента следивший за моими руками, как кошка за яркой точкой от лазерной указки, вдруг резко прекратил паясничать. Его любопытство наконец-то перестало быть наигранным. Кажется, мне удалось нащупать нужную жилу, и я осторожно за нее потянул.

– Таким образом, каждый получит свое: я – вывожу из тени свой серый капитал, показывая, как деньги полученные от продажи фирмы; а вы – получаете чистую бухгалтерию; уменьшаете налогооблагаемую базу, так как по документам ваши затраты будут выше фактических; ну и бонус – возможность изъять из оборота довольно крупную сумму в свой личный карман и не платить при этом подоходный налог.

Вот теперь я молча уставился на японца и, довольный собственным раскладом, ждал, чем он мне ответит. Конечно, у меня не было никакого теневого капитала. Эту сказку я сочинил сегодня утром специально для него. Ибо мои истинные мотивы должны были оставаться только в моей голове, иначе схема теряла всякий смысл.

Но Акира, похоже, купился. Он несколько раз прикусил уголок нижней губы, потер друг о друга большой и средний пальцы так, будто катал между ними маленький шарик и спустя полминуты все же одобрительно кивнул:

– Допустим. На кого ты работаешь, Тимур? Я хочу поговорить с твоим боссом.

Этот вопрос меня совершенно не удивил. Моя смазливая внешность не особо подходила для описания воротилы бизнеса. Я это знал. Очень часто новые знакомые зависают на мне взглядом, силясь угадать мой возраст. «Милый», «хорошенький», «лапочка» – основные определения, подобранные для меня представительницами прекрасного пола. Что поделать, таким уродился: форма не соответствует содержанию. И потому на вопрос Акиры я вынул из кармана визитку, протянул ее японцу и вполне спокойно ответил:

– В данный момент я работаю на себя.

– Вот как? – он удивленно стрельнул бровью и снова снисходительно заулыбался, теряя только что обретенный интерес. – Сколько тебе лет? Не рановато играть во взрослые игры?

С этими словами он сделал движение вперед, взял у меня визитку и слегка щелкнул ее уголком мне по носу. Этот унизительный щелчок сработал, как детонатор. Потеряв на миг самообладание, я взорвался:

– Да блин, может хватит уже?! – я дернул головой, словно уворачиваясь от назойливой мухи, и врезал ладонью по его руке. – Если тебя что-то не устраивает в моем предложении, говори конкретно что, и давай обсудим! Хватит устраивать этот балаган, – я намеренно перешел на «ты», придавая вес своим словам. – К чему все это? Если уж на то пошло, это ты сейчас ведешь себя, как ребенок. Да, я работаю на себя. Я, как и ты, сам себе босс, и выше меня только небо. Что не так?

Я старался придать голосу жесткость и уверенность. Однако должного эффекта моя речь не произвела. Точнее, произвела совсем не тот эффект, которого я ждал.

Японец просто перестал улыбаться и замолчал. Затем медленно снял очки, не спеша сложил душки и аккуратно опустил в нагрудный карман пиджака. В этот момент я впервые увидел его глаза. Большие. Растянутые от переносицы к вискам. Черные настолько, что невозможно было определить границу между зрачком и радужкой.

Эти глаза проскользили по мне так, будто оценивали, какое количество специй потребуется на приготовление моей тушки. Кошка вдоволь наигралась с мышкой и теперь просто намеревалась ее сожрать.

Повисшая тишина давила на мозг, требуя сказать что-то еще, но мысли отказывались выстраиваться в правильном направлении и хаотично метались по черепной коробке, не находя выхода из сложившейся ситуации.

Акира поднялся со своего места и неспешно направился к панорамному окну. Звук его шагов цоканьем метронома разрезал тишину на равные промежутки. В нарастающем напряжении он подошел к стеклу почти вплотную, остановился и, демонстрируя мне свою спину, поманил меня двумя белыми нейлоновыми пальцами:

– Подойди сюда, Тимур. Хочу тебе кое-что показать.

Подходить не хотелось. Почему-то вспомнился выпавший из окна Вадик. Конечно, я понимал, что выкидывать он меня не собирается. Во всяком случае, не сейчас, средь бела дня в центре города. И все же… Не хотелось.

Но и страх демонстрировать было нельзя. Я сам заварил всю эту кашу. Теперь надо было расхлебывать. И потому я оторвал от дивана свою пятую точку и все же направился к стоящему в окне силуэту.

– Только небо, говоришь? – промурчала «кошка».

Японец, точно факир, сделал несколько взмахов рукой, вероятно, приводя в действие какой-то инфракрасный датчик, и одна из оконных рам ожила. Пока я завороженно смотрел, как она отъезжает в сторону, Акира схватил меня одной рукой за узел галстука, вторую – просунул за ремень и пояс брюк, развернул спиной к открывшемуся проему и толкнул, отпуская галстук, но продолжая удерживать ремень.

Падая назад, я коротко вскрикнул и замахал руками. Сердце резко дернулось вверх и, ударившись о мой кадык, застучало где-то в ушах, заглушая окутавший меня городской шум. Я увидел здание снаружи. Пыльные зеленые стекла десятком этажей нависали надо мной и упирались в январское сизо-голубое небо.

Ледяной ветер, мгновенно забравшись под мой пиджак и раздувая его точно парус, прижал к спине влажную от пота рубашку, отчего показалось, что меня обернули мокрой простыней на морозе.

Отчаянно суча ногами, стараясь не потерять связь со скользим паркетом комнаты, я висел под углом сорок пять градусов спиной вниз на высоте восьмого этажа. Ремень, за который меня удерживал от падения японец, болезненно впился в бока и поясницу, и я мысленно молил всех богов, чтоб этот чёртов ремень не лопнул. От холода и страха зубы дробно отстукивали чечётку.

Акира же, заякорившись плечом за оконную раму и придерживаясь за нее свободной рукой, держал меня за пояс брюк и спокойно наблюдал, как я истерично барахтаюсь.

Панический страх пульсировал в висках. Представлялось, что вот-вот ремень не выдержит, или рука японца вдруг ослабеет, и он разожмет пальцы, и тогда я устремлюсь вниз. Представил, как спиной врезаюсь в асфальт, ударяюсь о него затылком. Представил себя, лежащим с неестественно вывернутыми конечностями, костями наружу. Как Вадик. Я даже успел примерить фразу: «Помнишь, Тимура? Ну того, которого Акира…».

Все что я смог сейчас, это уцепиться одной рукой за запястье японца, а второй – за рукав пиджака чуть выше его локтя. Но стоило мне попробовать подтянуться, Акира встряхивал меня, как тряпичную куклу, отчего, захлебываясь морозным воздухом, я снова безвольно повисал на его руке.