Виктория Вольская - В отражении глаз цвета неба

Теперь моя очередь, я подношу горлышко бутылки к губам и замечаю краем глаза, как вздымается ее грудь, как яростно она пытается вырваться из моих рук. Поднимаю ее руки над ее головой, и шелковый поясок халата падает к моим ногам. Халат распахивается, и я вижу горошинки сосков, выпирающих сквозь полупрозрачную материю, и кожу в мурашках от холода. Возбуждение накатывает такое дикое, словно я лет десять воздерживался. Все–таки моя жена необыкновенная женщина, способная завести мужчину просто взмахом ресниц. Не знаю, откуда взялась в моей голове эта фантазия облить ее грудь вином, но я пошел на поводу мимолетного желания. Не устоял. Капли красного вина стекают по белоснежной коже и задерживаются на соске. Рот наполнился слюной, которой мне хочется обмазать ее сосок, всю ее облизать, пометить, чтобы ни один мудак больше не смог к ней прикоснуться. Наклоняюсь к груди и вместе со вкусом вина на нее груди чувствую аромат ее кожи вперемешку с забродившим виноградом. Провожу языком по заветной вершинке, боже, какая она вкусная. Втягиваю сосок в рот и не могу остановиться. Я пьянею от ее аромата. Никогда так не пахла, так, как сейчас. Сейчас у нее иной аромат, не понимаю почему, но этот меня сводит с ума больше. Крышу сносит.

Ведь давал себе слово, что не прикоснусь. Не буду снова вставать в очередь ее любовников. Но ее легкий и слегка слышный стон определил ход моих действий. И пусть это неправильно, но я хочу ее. Снова. Хочу обладать ее, хочу ее чувствовать под собой. Хочу чувствовать ее кожей – снимаю рубашку. Руки бродят сами по себе по ее телу, а рот терзают ее губы. И она отвечает на мои поцелуи. Жадно. Глотает мое дыхание.

Но спустя несколько минут ее маленькие ручки уперлись в мою грудь и пытаются оттолкнуть меня.

– Остановись… – она изо всех сил пытается сопротивляться нашему безумию.

– В чем дело? – спрашиваю я, смотря в затуманенные глаза.

– Нам нельзя, – тихо шепчет она чуть не плача. Ну, актриса. Обломать меня решила.

– Это тебе с другими нельзя, а со мной еще как можно, – заламываю ее руку за спину и жадно сминаю грудь ладонью.

– Я не хочу… так… я не хочу… здесь, – а она не сдается.

– Что, антураж не нравится? – язвительно произношу я.

– Нет. Ни антураж, ни ты! – кричит уже она. Она пытается оттолкнуть меня, но я уже и сам отхожу от нее на шаг назад. Не понимаю, что с ней не так. Взгляд напуганный, подбородок дрожит, а в глазах слезы.

– Нет, любимая, мы эту сцену уже проходили. Хватит из себя недотрогу строить.

Хватаю ее на руки и несу в спальню. Хорошо, что по дороге на второй этаж никто из прислуги нам не попался на глаза, так как выглядели мы не совсем прилично. Я в одних брюках, она вообще в разорванной комбинации.

Нести мне ее пришлось силком, она то и дело пыталась соскользнуть из моих рук, но я крепко прижимал ее к себе. Я забежал с ней в самую ближайшую к лестнице комнату, бросил ее на кровать и придавил сверху своим телом.

– Вы не понимаете, я не Ира…

Я в ужасе, он навис надо мной, крепко вжимает меня в матрас, и я ощущаю прикосновение его напряженной плоти к моим бедрам. Всеми силами я пытаюсь вырваться, но он держит мои запястья сначала рукой, а потом привязывает их своим ремнем к изголовью кровати.

– Вот так ты любишь, я помню, – шепчет он мне.

Я кручу бедрами, чтобы скинуть с себя его тяжелое тело, но тщетно. Женя разрывает комбинацию до конца и бросает ее на пол. Смотря на мое обнаженное тело, он дышит тяжело, прерывисто, часто. Его губы снова на моей груди, продолжают исследовать ее изгибы, затем опускаются ниже к плоскому животику, не переставая покрывать мое тело поцелуями.

– Наконец–то твое тело подо мной, – прошептал он. От его горячего дыхания в самом низу живота я яростно дернулась, пытаясь избежать его прикосновений. Но избежать их было невозможно. Евгений одним движением снимает последнюю оставшуюся на мне вещь и раздвигает мои бедра, смотря прямо между ними, а я скулю от стыда. Никогда мне не было настолько стыдно. Незнакомый мужчина и смотрит туда. Мало того, что не просто смотрит, он улыбается, ему нравится то, что он видит. Еще мгновение и его палец проходит по складочкам, смазывая горячую влагу.

– А ты говорила, что не хочешь, думаю твое тело с тобой не согласно, – прерывисто пробормотал Евгений.

И с мучительной, невыносимой медлительностью его пальцы продолжили исследовать меня между ног. Делая это, он не отрывал от меня взгляда. Хотел, чтобы я признала свое поражение перед ним. Но нет. Не для тебя я хранила свою девственность.

Я стремительно выгнулась, дернулась, тщетно пытаясь столкнуть его с себя. Ремень врезался в мои запястья, и я закричала от боли, ярости и бессилия.

– Евгений, не надо, – а он продолжает гладить меня рукой. Ну неужели он не видит, как я напугана?

– Расслабься и прекрати выпендриваться, – грубо произнес он, бесцеремонно прижимая меня к себе.

Всхлипывая от слез, я неловко ворочаюсь под ним, тело горит от неизвестной потребности, а разум кричит об обратном. Собственное тело будто сошло с ума, оно вышло из–под моего контроля. Между ног все пылает жаром от его искусных ласк, и влага течет по бедрам. И в эту минуту я забываю и о гордости, и о том, что мне нужно продолжать с ним бороться. С губ слетает очередной стон, когда он слегка касается пальцем клитора.

– Ты невероятна… – пробормотал Женя, смотря на меня затуманенным взглядом. И с хриплым стоном, приподнявшись на локтях, вошел в меня. Быстро. Грубо. Острая боль пронзает меня. Я мечусь, брыкаюсь, выгибая спину, чтобы сбросить с себя чудовищную тяжесть, чтобы прекратить эту боль. Но он будто ничего не замечает.

Почувствовал, что попыталась отстраниться бедрами, но не позволил этого. Сильнее сжал их руками и устремился им навстречу. Я словно сошел с ума, не сознавая ничего, рванул в горячую, сладкую, желанную…

Кровь шумит в ушах, тело требует освобождения, и, встретив на своем пути хрупкую преграду, яростно проломил ее. К этому мгновению я уже не способен был остановиться, не способен был ни о чем думать…

С победным стоном я вонзился в нее в последний раз, проникая в самую глубь, наполняя лежащую подо мной женщину своим теплым семенем.

И лишь сейчас услышал сухие, сдавленные рыдания. Я медленно поднял голову и увидел слезы, текущие по ее щекам. И струйку крови, стекающую с губ. Провожу взглядом по обнаженному телу жены и вижу пятна крови на белой простыне там, где их не должно быть. И только сейчас судорожно вспоминаю, как трудно мне было войти в нее, какая она узкая была. Ведь именно это свело меня с ума. И ведь было что–то не так… Неужели девственница? А ведь я был груб и нетерпелив, и эта девочка, лежащая в моей постели, сейчас извивалась подо мной отнюдь не от страсти, а от сильной боли.