Саша Перкис - Хироми

Хасэгава старался не хмуриться, понимая, что попал в какую-то нехорошую историю. Допрашивать совершенно смутившегося парня дальше сейчас не имело смысла, а вот накормить было нужно.

– Насколько нелегко? Человеческую еду ты, надеюсь, ешь? – пошутил Хасэгава, придвигая к юноше поднос с едой. – Мне казалось, ты голодный? Давай поедим, а поговорим позже? – предложил он.

Но обсудить положение будет нужно непременно. Это понимали оба.

– Ты только попробуй тамагояки 10 10 прим. авт. – традиционный японский омлет, который готовится в виде рулета. м-м-м… – господин Рё так нахваливал их, словно впервые нормально завтракал.

Хироми махом проглотил рулетики, с голодухи даже не разобрав вкуса. И его взгляд упал на цукэмоно 11 11 прим авт. – японские соленья из овощей и фасоли , которые он любил больше всего на свете в образе человека. Хироми проворно застучал палочками, и через несколько секунд уговорил всё до фасолинки, вот только он не заметил, что съел маринад с подноса опешившего Хасэгавы. Блаженно прикрыв глаза на секунду с удовлетворенным вздохом, парень вновь посмотрел на свой поднос и даже вздрогнул от неожиданности: там снова были овощи!

– О… – Хироми, не веря глазам, тут же стал орудовать палочками, а Хасэгава не выдержал такого зрелища и украдкой хохотнул. Во всех движениях его гостя было столько непосредственности или кошачьей грации, что господин Рё поневоле начинал любоваться.

Когда они закончили завтрак, Хироми так захорошело, что он откинулся на спинку стула и погрузился в сытую дрёму. Даже чёрные ушки показались на голове. На щеках играл лёгкий румянец, и вся его стройная фигура, упакованная в розовый кигуруми и оглаженная приветливыми солнечными лучами, была воплощенным умиротворением.

Через несколько минут его сознание вынырнуло из полудрёмы, веки приоткрылись, и мальчик-кот увидел перед собой улыбающегося мужчину, который рассматривал его, подперев подбородок обеими руками. Хироми рассеяно улыбнулся в ответ, чувствуя благодарность.

"Он подобрал меня еле-живого на улице, позаботился обо мне, не выгнал, узнав, что я оборотень… должно быть, это очень хороший и добрый человек… Или…"

– Господин Рё, – вдруг встрепенулся Хироми, и улыбка слетела с его лица. – Спасибо вам, что позаботились обо мне… Как я могу… вас отблагодарить?.. – и дурное предчувствие холодом поползло по его ступням.

– Да уж, – посерьёзнел и Хасэгава, одёргивая себя, что замечтался. – Для начала я бы хотел понять, с кем имею дело, и что ты думаешь делать дальше. Если тебе некуда пойти…

Оба замолчали. Пойти Хироми было действительно некуда, разве что назад на улицу. Однако он понимал, что и за доброту ему нечем расплачиваться. Слова "для начала" резанули по только что оттаявшему сердцу.

– Я таким родился, – ушки пригнулись и исчезли в волосах. – Не всегда выходит подчинить себе природу леопарда, и она прорывается иногда в самый неподходящий момент… – глаза Хироми, затуманенные тоской, встретились с сочувствующим взглядом Хасэгавы. – Поэтому я долго прятался, когда был маленьким. Тётя хотела отдать меня в школу, но мне трудно было справиться со своим вторым я. Сбежал из дома, потому что… не хотел мириться с этим. Думал, найду другой способ жить, раз не могу так, как все.

Хироми рассказывал свою историю с грустью, но просто, искренне и без ужимок. Господин Рё проникся к нему симпатией, видя перед собой запутавшегося одинокого ребёнка.

– Хироми, а как это? Ты осознаёшь себя, когда превращаешься в кота?

Парень задумался.

– Д-да… – с запинкой ответил он. – Ну, я осознаю себя, только… как бы объяснить… Это как будто я, но и леопард одновременно. Если, скажем, ему захотелось бежать или охотиться, у меня не всегда получается это остановить.

– Хироми, ты чудо, – произнёс Хасэгава, испытывая сильное желание закурить от всех этих мыслей и открытий. Глаза его улыбались, блестели, с интересом разглядывая собеседника. Мужчина даже подался вперёд. Однако парнишка его энтузиазма не разделял. Он меланхолично покачал головой и вздохнул.

– Скорее, это проклятие. Теперь у меня нет ни образования, ни профессии, и идти мне некуда, вы правы.

– Ты сказал, что от тёти убежал, но где же ты жил после этого?

Хироми сделал было вид, что собирается подняться из-за стола, но вопрос заставил его поёжиться и бросить беспомощный взгляд на господина Рё.

Как бы хотелось забыть всё, что с ним произошло в том месте, которое он привык называть домом. В то же время, другая его часть желала наконец облегчить душу и рассказать кому-то, как горько ему пришлось из-за своей неосмотрительности.

Вот только опыт подсказывал, что неосторожно принимать интерес человека за чистую монету.

Несколько секунд парень сражался со своими сомнениями, а затем подобрался, расправил плечи и приготовился говорить.

Глава 3

Легко ли рассказывать о своём прошлом незнакомому человеку? Особенно если оно не блещет достижениями, да и вообще слишком тёмное, как было у Хироми. Не то чтобы он впервые оказался в подобной ситуации и не знал, как себя вести. Напротив, у парня в подобных случаях все шло, как по накатанной. Но использовать Хасэгаву, который помог коту, а не смазливой мордашке, казалось чёрной неблагодарностью. К тому же после продолжительных скитаний Хироми наконец наелся, отогрелся – всё его существо требовало передышки и спокойствия. Он решил позволить себе побыть в безопасности и уюте этого дома с радушным и доверчивым хозяином, мало что знающим об оборотной стороне жизни.

Воскресное солнышко ласково гладило Хасэгаву по макушке, он улыбался своему гостю, попивая чай из маленькой пиалки и не замечая в Хироми, кажется, ничего, кроме торчащих острых коленок, обтянутых плюшевой тканью, лёгкого румянца на щеках и влажных губ, которые парень вытянул уточкой, приступая к рассказу.

– Мои родители погибли во время тайфуна, когда я был совсем маленьким, – начал Хироми нарочито печальным голосом. – В префектуре Нагано мы жили у самого берега залива, и наш дом сильно пострадал. Мне было года три. Помню только то, что снится мне в кошмарах по ночам… – Хасэгава удивленно приподнял брови, глядя, как глаза Хироми заблестели, будто наполнившись слезами. Он смутно припоминал новостные сообщения о наводнении на севере каждые пару лет.

– После этого меня отправили к тётке в деревушку Окухида Оннсен, – грустно вздохнул парень-кот. -Там начались мои первые обращения. Как говорила тётя, я чудом выжил, и от стресса во мне проявились скрытые способности.

На самом деле у Хироми было несколько воспоминаний о том периоде жизни, однако он берёг их как своё единственное сокровище и ни с кем не делился.