Саша Перкис - Хироми

Хироми понял, что сморозил лишнего, рассмеялся, делая смущенный вид, и закончил представление на сегодня:

– Я хотел сказать, что меня опять раскрыли, пришлось оттуда уехать, бросив все сбережения, и некоторое время скитаться. Пока вы меня не нашли, господин Рё.

Хасэгава в тон ему тихонько рассмеялся, но взгляд его, казалось, говорил: "Эх парень… Сколько же из твоего рассказа правда…"

Хироми это ничуть не встревожило. Он знал, что присущая ему кошачья грация не оставит равнодушным ни одного ценителя (а чутьё ему выдавало Хасэгаву с головой) и умел дозировать правду в лучших традициях преисподней: в полутонах и не имеющих значения фактах прятал то, о чем говорить не хотел.

"Ты ещё будешь умолять меня остаться, когда я решу уйти, дяденька"– подумал парень и грустно вздохнул.

От воспоминаний последних месяцев в груди саднило, хотелось прижаться к плечу Хасэгавы и плакать. Почему, чёрт возьми, с ним рядом так спокойно и хочется быть маленьким котёнком?

Хасэгава вежливо поблагодарил Хироми за завтрак, позволил оставаться в его доме, пока тот не разберётся со своими делами. А между ними начались неосознанные "кошки-мышки", где каждый играл роль кошки и каждый поддавался.

Выходные кончились. В понедельник вместе с трелью будильника в голову Хасэгавы ввинтились мысли о приближающемся квартальном отчёте. Сосредоточенно спускаясь по лестнице и на ходу застёгивая запонки, он чуть не подскочил, увидев спящего на футоне Хироми. Ну, конечно, теперь он живёт не один…

Выставленная из-под одеяла коленка, кошачьи ушки в разметавшихся волосах, сонная расслабленность во всех линиях. Впервые Хасэгаве показалось, что он не хочет идти на работу. Поправив галстук, мужчина достал из холодильника бутылку воды и сделал несколько больших глотков, утоляя внезапную жажду. Что-то растревожил этот мальчишка-кот в сдержанном, осторожном представителе офисного планктона. Запустил в нём необратимую химическую реакцию, которая беспокоила, подгоняла, торопила… Но куда? К чему?..

Сладко потянувшись, обросший спросонья леопардовыми пятнышками Хироми открыл глаза и прислушался к себе. Ему было хорошо. Без наркотического тумана эмоций, без достигнутого за счёт манипуляций кайфа – он ощущал здоровое ничем не омрачённое спокойствие, и от этого начал тихонько мурчать.

На кухне была записка от Хасэгавы и деньги. Он оставил их, чтобы Хироми купил себе одежды, подозревая, что из его гардероба парню ничего не подойдёт.

Задумчиво пересчитав деньги, Хироми вздохнул и побарабанил пальцами по столешнице.

Нет, он решил больше к этому не возвращаться. Решительно размахивая хвостом, Хироми поднялся на второй этаж, стремительно прошерстил вешалки с костюмами, ящики с бельём и нашёл то, что ему подошло: маленькие джинсовые шорты и майку на длинных бретелях.

– Интересно, откуда у тебя такие вещи, – бормотал парень, облачаясь в мало что прикрывающий наряд. – Ай-ай-ай, господин Хасэгава…

Исследуя район, в котором он оказался, парень поспрашивал о работе в нескольких барах и кафе, на оставленные деньги купил продукты, приготовил нехитрый ужин. За последним занятием его и застал хозяин дома.

Хасэгаве было непривычно и интересно возвращаться домой после рабочего дня, зная, что окажется не один в своих четырёх стенах. С порога его встретил вкусный запах еды, поэтому пакеты с бенто 14 14 прим авт – Японский термин для однопорционной упакованной еды. Традиционно бэнто включает в себя рис, рыбу или мясо и один или несколько видов нарезанных сырых или маринованных овощей в одной коробке с крышкой. , предусмотрительно купленные по дороге, он так и бросил в коридоре.

– А где кигуруми? – вырвался у него вопрос, когда Хироми обернулся на звук шагов с крышкой от дымящейся кастрюльки в руке. – В смысле… я думал, ты купишь себе… что-нибудь…

Парень фыркнул в ответ.

– Нашёл эти бомбические вещички у вас в шкафу, – он посмотрел на Хасэгаву с притворным осуждением и озорством в глазах, а затем крутанулся и выпятил зад, демонстрируя кокетливо растопырившуюся прорезь для хвоста.

"Мелкий негодник!" – подумал тот, ошарашенный тем, как быстро парнишка вписывается в ситуацию. – "Дразнит и как будто не догадывается, что теперь я хочу съесть его больше, чем этот ужин".

– А чем вы обычно занимаетесь после ужина? – Хироми поддерживал светскую беседу за столом, казалось, без усилий. Он обмакнул кусочек жареного угря в соусе и поднял на Хасэгаву глаза.

– Бегаю, читаю… Хироми, ты очень вкусно готовишь.

– Пробежка это отличная идея, – парень подложил в пиалку Хасэгавы кусочек угря. – Вы не против, если я к вам присоединюсь?

Господин Рё проглотил этот милый знак внимания со стороны юноши, с трудом сохранив невозмутимый вид, прочистил горло и произнёс:

– А не будет ли нам слишком тесно вдвоём?.. – Хироми поднял на него вопросительный взгляд. – На беговой дорожке, – пояснил мужчина.

– О… – Хироми сообразил, что речь идёт о тренажере в комнате господина Рё, и рассмеялся, запрокинув голову.

"Засранец…" – тоскливо подумал Хасэгава, скрипнув зубами, и с улыбкой посмотрел на красиво подсвеченный лампой изгиб шеи Хироми, обнажённые подрагивающие от смеха плечи.

– Господин Рё, а давайте на улице?

– Тогда мне придётся сказать соседке, что у меня в гостях друг.

В ответ Хироми очаровательно улыбнулся. Парень получал удовольствие от взглядов украдкой господина Рё, от тишины и умиротворения, царивших в доме, простого размеренного порядка. Он не хотел думать о том, что делать с этим ощущением, давать ему определение. Хироми словно укрылся в стенах дома Хасэгавы от чего-то опасного и угрожающего ему снаружи.

В милой суете на кухне Хироми вместе с господином Рё неспеша мыли посуду и убирали со стола. Они сталкивались локтями, наступая друг другу на ноги, смеялись и извинялись, и во всем этом было столько уюта и тепла.

Когда Хасэгава проходил мимо Хироми, собираясь переодеться для пробежки, хвост мальчишки-кота вдруг, едва касаясь, обвился вокруг его колена.

Их взгляды встретились. Хасэгава улыбнулся. Хироми был удивлён и смущён своим спонтанным жестом и тем, что он был замечен.

Господин Рё тоже поддался импульсу, может быть всего второй или третий раз в жизни забыв об осторожности, и потрепал парня по волосам.

– Я принесу тебе футболку. На улице может быть прохладно, – мягко сказал он и вышел.

А Хироми стоял на месте и таял. От прикосновений Хасэгавы ему становилось так хорошо, что хоть плачь, хоть смейся, хоть матерись. И самому хотелось всего обнюхать, ощупать, потереться всеми местами, что за наваждение!

– Ц! – с досадой он качнул головой, втянул хвост и уши, виня в своих желаниях кошачью природу.