Алиса Лиделл - Под властью отчаяния. Часть 2. Катарсис

– Это лекарство от астмы? – спросил парень, принимая бутылочку в свои руки. Может быть, это всё-таки яд и Эрику не стоит доверять?

– Верно.

Эрик задержал свой взгляд на Оливере, после чего, тяжело вздохнув, поднялся со скамейки.

– Я думаю, мне пора. Да и тебе тоже. Я не буду спрашивать, что ты в такое время делаешь на улице, но, думаю, у тебя есть на то причины, – мужчина вяло улыбнулся.

– Д-да, с-спасибо… Доброй н-ночи.

– Доброй, Оливер.

Расмуссен быстрым шагом направился прочь, всё ещё чувствуя некую неопределённость по отношению к Эрику. Но на душе стало ещё более неприятно, когда, проходя мимо той самой машины, Оливер увидел сидящих внутри странных мужчин в шляпах с широкими полями. И у одного из них, парень был готов поклясться, в руках находился пистолет.

Чёрт подери.

***

Pink Floyd – Shine On You Crazy Diamond

– Ну что с тобой, signore della mia vita 10 10 «Повелитель моей жизни»; итальянский язык ? – обречённо покачав головой, в который раз уже спросил Кристиан, мягко прикоснувшись к плечу склонившегося над бумагами гангстера. – Почему твоё лицо выражает дикую печаль?

– Ты называешь раздражение печалью? – Ричардсон бросил на подчинённого разгневанный взгляд и вновь уткнулся лицом в бумаги, пытаясь сосредоточиться на важных делах, а не на бесполезном разговоре с Крисом. – Я не понимаю, почему ты вообще здесь. Твоя goomah 11 11 «Любовница гангстера»; слэнг итальянской мафии наверняка тебя уже заждалась, – презрительно бросил Эрик, небрежно скинув со своего плеча руку Эдвардса.

Кристиан тихо засмеялся и даже издал какой-то умилённый вопль, забираясь на стол, за которым работал Ричардсон, и складывая одну ногу на другую, не обращая внимания на лежащие рядом вещи. Крёстный Отец прошипел себе под нос какие-то, безусловно, грубые высказывания на итальянском языке, и сдвинул подальше от Кристиана все важные бумаги.

– Так всё дело в ней, мой commendatore 12 12 «Командир»; слэнг итальянской мафии ? Прикажи мне – и я тут же убью её, – широко улыбнулся Эдвардс, одаривая гангстера нежным взглядом.

– Vafa Napole 13 13 «Иди в Неаполь»; слэнг итальянской мафии , – прошипел Эрик, поднимая на Кристиана разозлённый взгляд. – Мне плевать на твою женщину.

– О, Крёстный Отец, а Вы говорили, что Вам чужды эмоции и чувства! Но Вы испытываете ревность! Признайте, Вы ревнуете! – чересчур эмоционально выкрикнул гангстер.

Ричардсон скривился, поражённый диким неконтролируемым гневом. Да как этому ничтожеству вообще пришло в голову, что он, сам Крёстный Отец «Нации Розы», будет ревновать своего свихнувшегося подчинённого, которого давно бы стоило заживо закопать в земле, если бы не его природная жестокость и хладнокровность, так подходящая мафиози.

Эрик сорвался со своего места и вытащил пистолет, крепко сжимая его побелевшими пальцами, после чего поднёс дуло к виску Кристиана. Эдвардс вмиг перестал улыбаться и поёжился, прекрасно понимая, что совершил огромную ошибку, поддавшись эмоциям. С доном шутки плохи, особенно когда у того плохое настроение. Сам Ричардсон, к слову, кажется, даже не шутил, потому что холодный метал крепко прижимался к тёплой коже Криса, а взгляд бирюзовых глаз всё оставался таким же безумным и грозным. Гангстер уже видел, как Крёстный Отец собственными руками, которые и не без того пролили немало крови – Эдвардс точно это знал, – задушил подчинённого, предавшего преступную группировку. Да Кристиан вообще знал и наблюдал собственнолично много страшных вещей, которые вытворяли эти худые кисти и тонкие пальцы.

– Я… прости меня? Просто глупая шутка. Я strunzo 14 14 «Дерьмо»; итальянский язык , знаю. Мне самое место в Неаполе, – жалобно проскулил Эдвардс, вжимаясь в стол.

Эрик довольно усмехнулся. Мужчина отпустил Кристиана и убрал пистолет, вновь падая на стул, но уже в более расслабленном настроении.

– Да, piccioto 15 15 «Самый младший по чину гангстер»; слэнг итальянской мафии , тебе самое место в Неаполе, – зло оскалился дон.

Эдвардс ещё несколько минут просидел на столе в неестественном положении, пытаясь прийти в себя после случившегося, пока в это время Ричардсон занимался своими делами, наслаждаясь тихой и спокойной работой, которую не прерывал никакой идиот своими нездоровыми шутками. Но покой продолжался недолго, потому что Кристиан был словно наделён неисчерпаемым запасом энергии и дурацких идей.

– Но ведь я твоя правая рука! – возмутился Эдвардс, будто бы прямо сейчас дон не пытался убить его.

– Это пока что, – будничным тоном ответил Эрик, изогнув уголки губ.

Кристиан подвинулся ближе к Ричардсону, спихивая в сторону бумажки.

– Я застрелю тебя, веришь? – фыркнул Эрик, впрочем, также складывая документы в одну стопку.

– Единственная смерть, которую я приемлю, – это смерть от твоих рук, – улыбнулся Эдвардс. – Но всё-таки, что с тобой сегодня? Ты переживаешь из-за того мальца?

Ричардсон невольно замер, вспоминая недавнее прошлое, в котором сначала к нему в галлюцинациях пришёл Ренди, а потом Крис сообщил о самоубийстве Грина. Конечно, Эрик никогда не питал каких-то особенных чувств и, тем более, привязанности к этому мальчишке, потому что таких, как Ренди, было миллион, но чьи-то жестокие чёрные руки продолжали надавливать на шею гангстера, нашёптывая на уши слова обвинения. И ведь даже не поспоришь со своими демонами. Грин действительно умер исключительно по вине Ричардсона.

– Я угадал, да? – уже с беспокойством в голове произнёс Кристиан. – Но почему это вообще тебя волнует? Ты никогда не переживал из-за таких вещей.

– Не волновало, да, но теперь волнует, – вздохнул Эрик. – Ты не видишь, что я виноват в его смерти? Как и в смерти многих других людей… у них были семьи, была своя жизнь. Прямо, как и у… прямо, как и у…

Дон закрыл лицо руками и опрокинулся на спинку стула. Что-то острое и холодное, сравнимое с лезвием ножа, но в несколько раз больнее, не давало Ричарсону закончить фразу. Словно вся тяжесть, которую Эрик столько лет пытался удержать в далёком запертом шкафу, вырывалась наружу, пытаясь расколоть льды, мешающие выбраться из заточения и поглотить целиком гангстера, сжать его в своих жестоких объятиях.

– Я не понимаю, дон, – прикусил губу Кристиан. – Что с тобой? Все эти размышления, страхи – это совсем не похоже на тебя.

Конечно не похоже. Потому что настоящего себя, который как раз сейчас и пытался вырваться наружу, Эрик никому никогда не показывал после своего совершеннолетия. Нельзя было позволить старой фарфоровой маске слететь с лица, чтобы показать окружающим все свои шрамы, синяки, порезы. Никто не должен был видеть настоящее уродливое лицо страшного и ужасного Эрика Ричардсона.