Та - Квир 2

– Я записала вас на собеседование. – сказала Далла через несколько дней за ужином, обращаясь к Ли и Джареду. Ли, конечно, выбралась из постели и пыталась вернуться в нормальный строй. Мэтти, вдохновленный тем, что она перестала «болеть», постоянно был гипер-счастливым! Он радовался всему и словно осознав, что он все же не один, наслаждался бесконечным праздником внимания к себе. Раньше он воспринимал заботы Даллы, участие Джареда и натиск Ли как нечто само-собой разумеющееся, а теперь, когда ему во всевозможных словах объяснили, что мама не вернется, он понял, что и такое бывает. И на фоне поступка Алекс он вдруг по достоинству смог прочувствовать всех остальных.

После его разговора с Ли, когда она встряхнулась и обещала всей семье больше не принимать никаких успокаивающих и снотворного, Мэтти словно подменили. Ли не выбрала тактику Джареда и Даллы, прекрасно понимая, что они будут искать бесконечные оправдания для Алекс. Оправдания того, что можно было избежать.

– Чего ей стоило просто появляться тогда, когда может? Пусть редко, но не совсем же бросать сына? – кипела Ли и никак не могла поверить, что ее Алекс, та самая, которой она так симпатизировала, к которой прониклась и которую допустила столь близко к своей душе, взяла и предала. То, что она предала семью, не столь мучало Ли, в сравнении с тем, что она предала Мэтти. Никакие плюсы ситуации, никакой расчёт наперед с жильем, наследством и новыми родителями для мальчика не могли оправдать Алекс в глазах Ли. А потому она и не могла оправдывать мать перед сыном. Хотя, ни тогда, ни когда-нибудь потом, она ни разу не высказала Мэтью того, что думает о его первой матери. Сказать, что она ни одного дурного слова про Алекс не упомянула – было бы не правдой. Но даже, когда были такие ситуации, когда слова прямо слетали с губ, Ли одергивала себя и замолкала. Хотя в других случаях по жизни она никогда не могла остановиться, если уж начинала. Ей всегда было намного легче выговаривать вслух свои чувства, чтоб не чувствовать себя в клетке. А обида и разочарование, которые ей на память оставила Алексис, до конца жизни грызли Ли изнутри. Простить ее она так и не смогла.

Зато для Мэтью тогда она догадалась сказать единственно важную вещь, которая переменила все его недоумение на новое восприятие действительности их жизни:

– Я всегда буду рядом. Всегда! Слышишь? – сев перед сыном на колени и взяв его за плечи, встряхивала на каждом слове, говоря спокойным и ровным голосом. – Хорошая ли я буду для тебя мать или плохая, но я клянусь тебе вечно быть рядом. – вот и все, что она сказала по этому поводу. Мэтти сначала даже струхнул от такого обращения, лаконичного, холодного и даже грубого. Он ждал продолжения, но не дождался. А потому, то ли с нервов, то ли уже с понимания, что это было единственное, что Алекс никогда не говорила ему и даже не говорила ничего подобного, слова Ли возымев над ним магическое действие просто бросили мальчика на шею женщины. Женщины, которую он называл третьей мамой, которая изо всех сил старалась его любить, хотя это очевидно не сразу получилось, и которая, уже неизбежно завладела его сердцем. До тех слов он упрямился, не признавался себе, не допускал из какого-то недоверия нежных чувств именно к ней. Считал ее слишком красивой и даже ревновал к Далле и Джареду, хотя их к Ли не ревновал вовсе. Он считал ее слишком отстраненной, слишком чужой и это обижало его бессознательно, ранило. Но, сейчас, когда она даже не сказала, что любит его, а просто пообещав никогда не бросать его как Алекс, Мэтти сорвало с петель и он расплакавшись Ли в волосы только и повторял про себя: я люблю тебя, мамочка, я люблю тебя… люблю…

На повседневной или хотя бы праздничной основе он еще долго не говорил этих слов снова вслух, но и даже этого не было нужно, чтоб понять, что лед тронулся и высокая да крепкая стена, пошла трещинами. А это значит, что рано или поздно, она, рассыпавшись под своей тяжестью до основания, падет даже образно, и позже в памяти тоже. А ветер развеет руины ее, да принесет сюда землю, песчинку за песчинкой. На земле прорастет трава, следом цветы, а дальше зеленые да шустрые кусты и вековые деревья. Живность населит этот край, наполнив его пением и стрекотом, рыком и криками. И потечет самая обычная жизнь на этих остатках недоверия и непонимания, отчуждения и разногласия, стеснения и ревности, которые, неизбежно исчезнут под натиском нового мира.

С того обещания Ли, Мэтти преобразился и в остальных смыслах. Он упрямо начал повторять, что желает, чтоб мамочка Алекс была счастливой. Словно он взрослый, так трогательно и душераздирающе собранно говорил он о том, что мама всегда мучилась с ним… не знала что с ним делать.

– Играть она со мною не любила. – говорил мальчик итог своих мыслей, которые все домашние пытались развеять, отвлекая его от горьких раздумий. Но, он всяко невпопад замечал неожиданно вслух раз от раза:

– Она только и радовалась со мною, когда на льду я новое что-то выполнял. – а после и эти высказывания перестали обдавать всех жаром сожаления да сочувствия, словно только их реакция и побуждала к данным мыслям, но когда угасла, перестала притягивать его воспоминания таким образом. Мэтти начал говорить об Алекс, как о далеком родственнике, который в силу каких-то обстоятельств просто не может их навестить.

– Записала нас на собеседование? Какое? – удивился Джаред, мельком подумав, что Далла хочет куда-то в новое место пристроить Ли.

– Извините, что не посоветовавшись, не обсудив, но просто уж так получилось. Я узнавала о документах, которые нужно получить, чтоб Мэтти усыновить, и разговор сам так побежал, что пришлось действовать на ходу.

– Мы будем официальными родителями? – совершенно спокойно спросила Ли, хотя и немного удивилась, ведь подсознательно считала, что Далла захочет оформить Мэтти на себя.

– А какая разница, кто из нас? – просто пожала плечами супруга, совершенно как раз не раздумывая о том, что подразумевала Ли.

– Мне все равно, кто его запишет в документы, но если нужно, чтоб это был я – согласен. – так же буднично отреагировал Джаред.

– Не все так просто… – почесав ухо, сказала Далла. – Это такой длительный процесс, в котором даже суд неизбежен. Но до того еще нужно многое сделать.

– Расскажешь? – подбирая на тарелке зеленую стручковую фасоль со спагетти, поинтересовалась Ли и всем даже показалось, что этих долгих недель ее состояния зомби, как не было.

– Если все получится с детским домом, то ситуация такая: вы с Джаредом предстанете, как семейная пара. И не важно, что ваши отношения не оформлены. Просто я знаю уже, что к парам там относятся много лучше, да и действовать будет проще. Такая поддержка Ли!