Та - Квир 2

Переписываясь с Ризом, который изрядно соскучился за время отсутствия Нотали, Ли убедилась в желании пройти курс от и до идеально. Он рассказал ей, что знает подобные курсы и сам проходил их по любопытству и даже по необходимости. Это работа не просто с психологом, а работа с группой. С одной стороны, рассказав Ли, как все будет, он убедил ее, что в группе отчасти работать легко, ведь внимание психолога рассеивается и кое-в чем, когда ты не хочешь или не можешь быть честным, увильнуть от нажима проще. Впрочем, Риз рассказывал, что такие психологи и не будут давить насмерть, ведь это не принудительная терапия, а добровольная. Ли обрадовалась тому, что все будет достаточно свободно, но и понимала, что коммуникация с посторонними людьми будет крайне непроста. Может в другой период, когда Ли полна энтузиазма и добра, когда ее любовь к миру хотя бы достигает красной риски положительных показателей выше нуля, было бы и больше смысла идти в люди. Но, времени откладывать и ждать, когда Ли восстановится тоже не было.

– Я буду записывать все почти дословно. Будьте терпимы, у нас большая анкета предварительная на первую встречу, – пояснила Виктория, сидя в маленьком кабинете с одним окошком. Ее рабочая зона была в другой комнате, там они восседали втроем с коллегами. А это было помещение для приватных обсуждений.

До детского дома Ли с Джаредом добирались пару станций метро, потом на автобусе, и еще немножко пешком. Вся дорога заняла час, не больше. Войти им пришлось через парадный вход, что Ли казалось кощунством, ведь она страшилась встречи с брошенными детьми, сразу думая о Далле. Но, как они надумали не состоялось – повезло и никого из детей пара не встретила. Только охранника, уборщицу и дам в отделе по работе с населением встретили они. Кто уж те были по профессиям сложно было определить, но ребята догадались, что они скорее всего и бухгалтера и охошники в одном лице. Плюс, возможно, здесь же выступают местными психологами по работе с детьми, с родителями, да вот еще и курсами занимаются. Позже Вика подтвердила эти догадки, но и успокоила, что без личного желания гости не будут встречаться с детьми, живущими здесь – у тех строгий режим посещений по вызову. Это была радостная и успокаивающая новость!

Ли удивилась, как просто и весело прошло их первое собеседование. Виктория была настроена позитивно и несмотря на то, что ее функцией перво-наперво на этой встрече было выявить уровень честности пары, чтоб знать, как с ними работать дальше, все же она была не предвзята. Видимо, практика работы в подобном месте научила ее не принимать поведение людей близко к сердцу. И, как и подумала Ли тогда, оказалось правдой – Вика много потом рассказывала на их встречах о вранье, уловках, махинациях. Но, она так же и рассказывала другую сторону вопроса, объясняя простым и понятным языком, почему врут приемные родители, почему дети из системы ведут себя ее хуже. Даже здесь, в детском доме, вранье погонялось враньем. Но, когда знаешь причину, побуждающую всех брошенных детей вести себя так, а не иначе, их поступки и слова уже видятся совершенно в ином свете. Каждый, рассуждая на сей счет понимал, что невозможно знать наверняка, как сам повел бы себя, окажись в западне. А ведь, иначе и не назовешь жизненную ситуацию, когда все не в твоих руках, а на воле случая.

Виктория подробно расспрашивала на счет отношений Ли и Джареда. Ребята сразу сказали, что они не в браке, да и не планировали расписываться. Рассказали, что уже десятилетие вместе и их планы друг на друга только крепнут с каждым днем. Посмеялись все втроем, выслушав версии некоторых поступков Джареда и Ли, доказывающих их крепкую привязанность друг к другу, созависимость, уважение, нежность и любовь. Виктория, выслушав такие примеры, хохотала каждый раз, как на юмористическом концерте, и все помечала в многлистовой анкете что-то, качая головой. Ли знала, что ничего дурного она там не пометит. А потом, когда им выдали две копии этих анкет без пометок психолога, попросив честно ответить на все вопросы еще раз дома, она только и поняла, предположив, что же там могла написать куратор о них.

Ничего из опрошенного не вызывало у Ли сомнения перед ответом. Их ложь была только в том, что они не пара, а трио. В остальном же, выступая единым мнением, было легко держаться, притворяясь чуть лучше, чем были ребята в глазах государственного работника, да и для любой организации подобного толка, ведь все структуры нынче были подведомственными военным, а те назидательно регламентировали поведение и нормы обществу. Несмотря на это для себя ребята твердо решили и верили, что ничего предосудительного и незаконного они не делают. Они были обычными людьми, имеющими при рождении право на жизнь счастливую и свободную. Других законов они не понимали, а потому угрызений совести не чувствовали.

Они рассказали про Алекс все, как было на самом деле. Что познакомились с нею несколько лет назад, а посочувствовав ситуации, пригласили в семью. На удивление, ребята ни разу не услышали от психолога вопроса, была ли с ними мать ребенка в каких-то интимных отношениях. Видимо, Вика решила избежать данного уточнения по личным соображениям. Было очевидно, что она в курсе современных перемен в институте семьи. Она ни капельки не походила на такую женщину, которая ни сном ни духом про полиаморию и квир-сообщество. Наоборот, ее взгляд, уверенный и смелый, когда течение разговоров и вопросы вплотную подбирались к этим темам, давал ребятам понимание, что она умышленно дает им знать, что в курсе ситуаций за пределами этого учреждения, но, мол, ее все это не касается и то, как живет данная пара не под прицелом – не ее дело. Получалось, она допускала мысль того, что Алекс может быть их партнером, любовницей и даже неофициальной женою. Но точно сообщала своим поведением, что это не имеет значения. Что она указывала многократно, так это то, что усыновление возможно только в том случае, если ни один из биологических родителей не проживает с ребенком и родителями приемными.

– А что нам делать, если Алекс когда-то передумает и решит вернуться? – напирала на сей вопрос Ли, пытаясь понять, на сколько опасно то, что при проверке у них застанут дома Даллу. Хотя и вопрос про Алекс тоже имел основание быть, ведь поступив единожды столь не красиво, Алекс могла вернуться со словами, что передумала. И Ли понимала, что никто из них четверых Алекс из семьи не погонит. Это было тяжело даже воображать, но Ли не допускала слабости и обдумывала все варианты.

– Ни одна система контроля за приемными детьми не сможет заставить приемных родителей поступать так, как должно. И хотя мы очень тщательно и долго отслеживаем жизнь ребенка после усыновления, я не смогу никогда со стопроцентной точностью утверждать, что даже самая образцовая семья будет без греха. Детских домов осталось так мало, и хотя дети все еще попадают в систему, не ровен час, когда наши структуры перестанут существовать. Брошенных или отнятых по закону детей не миновать – нас просто переинструктируют и переименуют…