Та - Квир 2

Впрочем – в любой группе, ведь подобные коллективные занятия достаточно шаблонны, какая бы причина их сбора ни была и какую бы работу ни вел психолог. Всегда найдется в группе тот, кто будет изгоем, кто будет всеми любим. Кто будет шутом, а кто провокатором на склоки. Кто-то тихоня, удививший всех в самый неподходящий момент. Кто-то бунтарь, не соглашающийся не только с мнением большинства, но и с самим куратором. В любой группе будут люди, держащие флажки с надписями «я противный», «я добрый», «я смешной», «я злюка», «меня нет». Но за этими ролями, которые неизбежно на себя примут даже личности, считающие себя выше театра, есть еще один момент, который так же присущ любой коллективной работе – момент метаморфоз! Ибо в коллективе невозможна статика. Как раз из-за первоначального деления на фракции, позже общая субстанция, в кою вливается каждая капля, вступив в реакцию, выдает в финале нечто новое. Как правило – позитивное, доброе, светлое. И даже если не всегда так, все равно итог будет лучше, чем до эксперимента.

– Я бы хотела услышать твое мнение на счет меня, – сказала Зара, насмехаясь, – чтоб потом окунуть тебя презрительно носом, когда все очевидно проясниться. – тогда Зару никто не знал, но все свое мнение без этих слов о ней уже сделали за опоздание. И хотя сейчас она говорила неприятно и вызывающе, все же большинство поддержали ее интерес, ибо любопытство рождается вперед воспоминаний о наших принципах, кому симпатизировать, а кого отвергать. Потому, все в подкове дружно уставились на Аллу, включая невозмутимую Викторию, которая как гвоздик в стенке, держала наш амулет на счастье, сидя на стуле во главе большой комнаты.

– Хорошо. Зара, ты в первую очередь изменишься в группе до неузнаваемости. Точнее, ты будешь самым ярким примером смены поведения и мыслей из всех нас. Я не уверена, что выдержу и окончу этот курс, – хохотнула Алла, – но, запомните, если уйду, что так оно и будет. Все остальные здесь, словно на своем месте – это их жизненный опыт и не важно, кто захочет потом ребенка из системы, а кто нет. В любом случае, они делают это не напрасно. А вот ты – просто скучающая богема (конечно на этом слове Алла сделала неприятный акцент), которая будет рассказывать своим друзьям и подружкам, как мы тут все ничтожны и противны тебе. Вот только совсем скоро ты поймешь, как была не права. А заодно, передумаешь писать свою диссертацию.

– О, как это самоуверенно! – хлопнув громко в ладоши, неприлично рассмеялась Зара. Ее смех, правда, никто не поддержал, ибо слова Аллы были столь пугающе самоуверенными, что группа задумалась.

– А я? – подняв, как в школе, руку, холодно спросила Ли, смотря на Аллу с удивлением и симпатией, но еще не собираясь той рассказывать о своих выводах. Она помахала пальчиками, словно в приветствие и уставилась не мигая.

– Ты напоминаешь мне Зару. Только отличие в вас в том, что ты не заблуждаешься на свой счет. Сидишь молча, слушаешь Вику, разглядываешь всех нас или свои руки, и думаешь, как бы незаметнее скрыть зевоту. Как и мне тебе не хочется здесь находится на столько, что хоть руку на отсечение, только бы не это. Но, рука тебе нужна, чтоб ухаживать за этим мальчиком, которого вы воспитываете, кто он там, племянник?

– Сын.

– Это мы пытаемся усыновить племянника, – сказала вечно хихикающая Малика – казашка, сидевшая через стул от Ли. – Мы похожи, да? – еще пуще расхохоталась она и все в группе тоже рассмеялись, ведь действительно обратили внимание, что пара Джареда с Ли очень похожа на пару Малики и Артура. Эти двое тоже были не в браке. Артур был типичным армянином, а Малика православной казашкой. Тот еще коктейль. Малика работала при церкви, воспитывала двух своих детей от прошлого брака, и двух детей Артура от его первого брака. Он преподавал какие-то единоборства в спортивной школе и был типичным качком. Немного простоватым и поверхностным, но таким добрым и шутливым, что не мог не нравиться. Малика была под стать ему – хохотушка, затейница и хулиганка. Они были так молоды, что сложно было поверить, что они многодетные, да и родители уже детей-подростков. Их истории были отнюдь не печальными. О своих прежних браках говорили шутя, не больше, чем с легкой иронией. Видно было с первого взгляда, что они влюблены до сих пор, хотя их союзу было уже около десяти лет. Племянника они усыновляли по необходимости – какой-то двоюродный брат Артура бросил всю семью после гибели жены. Четверо детей отправились в детский дом и пара даже не знала о случившемся с племянниками больше года. А как только узнали, полетели за детьми, но младших, всех троих, уже взяла чужая семья, организовывающая частный детский дом. Они получали за малышей деньги и, конечно, ни в какую не собирались с ними расставаться. Малика с Артуром, горевали на сей счет, но говорили, что все еще возможно и если когда-нибудь удастся вернуть малышей, то они и их заберут. Делились, что пытаются найти деньги в долг, заложив все свое имущество, чтоб просто устроить выкуп. А сейчас очень торопятся забрать племянника из системы. Они уже полгода забирают его в семью на гостевые выходные, обеспечивают его одеждой и прочими необходимыми вещами. Подружились очень в новых статусах и с его же согласия проходят сейчас курсы для получения сертификата.

– Мы знаем, что быть приемным племянником уже в многодетной семье, да еще в такой нестандартной, как у нас – может быть и не сахар. Потому, изначально, мы долго разговаривали с Левоном, и не настаивали, не наседали на него с усыновлением. Он сам стал проситься, не постеснявшись… – рассказывала Малика группе.

– Конечно, стал! Мы же все условия ему создали для того, чтоб он так начал просить! Шоппинг, зоопарк, телефон с ноутом, да мы собственных детей так не балуем! У него уже чип есть с нашим счетом на нужды. Конечно, он прямо сказал, ведь ему 14! Надо быть ослом, чтоб не умолять нас об этом. – перебил ее тогда Артур, не зло шутя.

– Да. Но, вы только представьте себя на месте этого мальчишки! – обращалась Виктория к группе, – только что потеряв мать, расстаться с любящим отцом, разлучиться с братом и сестрами! Потом какие-то далекие дядя с тетей, с кучей своих детей, со службами и тренировками! – хмурила брови Вика, а сама еле сдерживала смех! – не обижайтесь, ребята, но так и есть, вы та еще парочка! Вы все, – заглядывала она каждому присутствующему не просто в глаза, а буквально в душу, – представьте себя на месте этого ребенка! – она выждала долгую паузу, покуда все не начали ерзать и покашливать. —Легко ли вам было бы сказать взрослым вслух: возьмите меня себе! Легко? Словно вы экспонат на выставке и просите вас приобрести, или хуже – словно вы товар на витрине, да не качественный, с брачком или б/у, но еще ничего… верно? Это гадко. Не все дети способны сказать такое, хотя прокручивать эти слова будут миллионы раз «Возьмите меня!», «Выберете меня!», «Спасите меня!», «Любите меня!». Я не для примера вам говорю так мучительно, я точно знаю! Поймите, чтоб сказать это вслух, нужна не просто храбрость или наглость! Нет. Нужно доверие к взрослым, которые могут их снова предать, подвести, ранить. Нужно доверие к миру, к самой жизни и судьбе, чтоб сказать такое вслух, понимаете? – Виктория ни одного занятия не проводила, без подобных примеров и уточнений, Ли называла их «погружениями». Как уж у куратора получалось, но все в группе, словно снимали розовые очки час за часом, тест за тестом, встречу за встречей и день за днем! Даже Ли казалось, что она все это знает, все понимает, все чувствует, но теперь она с каждым уроком здесь все больше смотрела на Мэтти без тех самых очков самоуверенности, что ей все известно.