Елена Нуднова - Притяжение

Катрин посмотрела на меня. Сейчас мы сидели как никогда близко, и мне удалось разглядеть, что же такого странного было в её глазах. По краю радужки шла чёрная окантовка, зрачок был расширен почти вдвое. За счёт этого взгляд казался… холодным?

– Вы меня не знаете.

Она отвернулась, опрокинула рюмку коньяка и жестом попросила ещё.

– В каком смысле?

– В прямом. Вы. Не знаете. Меня.

– Ну… да, потому что мы знакомы меньше недели и толком ещё не разговаривали. Но я бы очень хотела узнать вас.

– Плохая идея, – Киллерман выпила вторую рюмку. – Вам лучше держаться от меня подальше.

– Не понимаю!

– И не пытайтесь.

Катрин бросила на стойку тысячную купюру и поднялась. Она накинула пальто и хотела идти к выходу, но я придержала её за руку:

– Постойте!

Катрин замерла, ошарашенно глядя на мою ладонь. Потом она аккуратно, двумя пальцами, отцепила мою руку от своей и рванулась к двери. Да что с ней не так?!

Как это ни прискорбно, но придётся признать, что идти на контакт Катрин не хочет. Моя попытка наладить общение разбилась о скорлупу её отчуждения, как волна о бетонную стену. Но просто так сдаваться я не намерена. Ладно, пусть Киллерман не желает сближаться со мной, – её право – но мы ведь можем говорить об учёбе. Пока и этого хватит, а потом ещё что-нибудь придумаю.

Я нашла Катрин в курилке. Так, вчерашнее происшествие в баре лучше не упоминать. Начну разговор с чего-нибудь нейтрального.

– Угостите сигаретой?

Катрин молча протянула пачку и зажигалку. Я прикурила. Что ж, меня не игнорируют, уходить Киллерман не собирается, для начала неплохо. Продолжим беседу.

– Мне очень понравился ваш доклад по Гёте.

Катрин помедлила, будто решая ответить или нет, деликатно выдохнула дым в сторону и сказала:

– Спасибо. Хотя сферой моих интересов является Гюго.

Она как-то странно усмехнулась, словно это была шутка.

– Будете принимать участие в общеинститутской конференции?

– Нет. А какой в этом смысл?

– Зря, уверена, вы блестяще выступили бы.

Катрин пожала плечами. Я немного помолчала, подбирая слова.

– Так, говорите, вам нравится Гюго?

– Да, – Киллерман опять усмехнулась.

Отлично. Если честно, я надеялась, что её ответ будет более содержательным. А теперь снова не знаю, какую тему можно обсудить.

– У вас шерстинка на плече, – неожиданно сказала Катрин. – Сейчас…

Она хотела снять шерсть Персика с моего пальто, но не успела, потому что нас прервали самым наглым и странным образом.

Мимо проходила бабулька полусумасшедшего вида, что-то бормотавшая себе под нос. Увидев Катрин, она остановилась и уставилась на неё с неприкрытым ужасом. Когда девушка протянула ко мне руку, бабка чуть ли не заорала:

– Ах ты, скотина! Людей трогаешь! Вот тебе!

Бабка попыталась треснуть её тростью, но Катрин, скорее автоматически, блокировала удар. Я опешила настолько, что не могла и слова произнести в защиту девушки. А Киллерман была спокойна, будто ей почти каждый день приходилось сталкиваться с сумасшедшими старухами, и она уже относилась к этому как к должному. Её лицо напоминало застывшую ледяную маску.

– Нехристь поганая, тварь, тьфу! – не унималась бабка. – Иди отсюда, иди!

Катрин посмотрела на неё, потом на меня, и… быстро двинулась прочь. Только в этот момент я отмерла.

– Да что вы себе позволяете? Напали на человека не из-за чего!

– Какого человека? – старуха окинула меня неожиданно нормальным, адекватным взглядом. – Ты, чай, ослепла? Совсем нынче молодёжь с ума посходила. Мой тебе совет – не разговаривай с ней, дочка.

И она ушла, опять что-то бормоча, а я осталась у ворот института в смешанных чувствах.

***

– Так и сказала? Тварь? – Наташа удивлённо приподняла брови.

– Ага. А ещё нехристь поганая.

Я и Таша гуляли во дворе нашего дома с Персиком. Пёс бежал чуть впереди. Вот он остановился у дерева, поднял лапку. Нам пришлось тоже притормозить.

– Ох уж эти бабки, да? – усмехнулась я. – Такие странные.

– Ну да, – сестра как-то подозрительно покосилась на меня. – А Катрин как отреагировала?

– Никак, в том-то и дело. Ни словечка не сказала.

– Странно. Судя по твоему описанию, я думала, что у неё более взрывной характер.

Персик побежал дальше, мы пошли за ним.

– А тот хам, с которым у тебя было свидание? Ты уверена, что Катрин именно подняла его в воздух?

– Да! Одной рукой, представляешь?

Я изобразила, как будто держу что-то перед собой в вытянутой руке.

– Ты ведь понимаешь, что это маловероятно?

– Не знаю. Я слышала, что бывали случаи и ещё более невероятные. Это выплеск адреналина в стрессовой ситуации. Возможности человеческого организма не до конца изучены.

– Угу, – сестра потянулась к волосам.

– Ну что не так?

– Всё так, – Наташа отрешённо посмотрела на меня.

– Конечно, будто я тебя не знаю. Если ты покусываешь прядку волос, значит, думаешь о чём-то неприятном.

– Просто, – Таша вздохнула. – У меня от всей этой истории с Катрин пупырышные мурашки.

Я закатила глаза. Это выражение Наташа использовала, когда была чем-то очень обеспокоена. У сестры сильно развита интуиция, она никогда ещё её не подводила. Но сейчас я не могла согласиться.

– Ты же сама говорила, что Катрин странная, – затараторила Таша, увидев выражение моего лица.

– Что ты пытаешься сказать?

– Я… пока ещё не знаю точно.

– Вот именно.

Персик застрял возле лавки, обнюхивая какую-то бумажку.

– Перс, иди сюда! – прикрикнула я и дёрнула за поводок.

– Не кричи на собаку, – мягко сказала Наташа. – Сердишься-то ты на меня.

– Извини. Просто…

– Тебе кажется, что я против твоего общения с Катрин? Нет. Ну, если хочешь, давай не будем поднимать эту тему. Хорошо?

– Да.

Мы продолжили прогулку. Сестра держала слово, имя Катрин больше не всплывало, но неприятный осадок остался.

***

За следующие две недели мне не удалось добиться никакого прогресса. Катрин по-прежнему закрывалась от меня. Нет, мы иногда болтали в курилке или по дороге из корпуса в корпус, но я-то хотела большего. Но что поделаешь, если человеку не нужно общение с тобой. Не заставлять же силой. Так что придётся довольствоваться тем, что есть.

Я вышла во двор на вечернюю прогулку с Персиком. Мы уже прошли половину нашего обычного пути, когда я увидела Катрин. Девушка брела по дорожке, опустив голову. Киллерман была одета в длинное чёрное пальто и маленькую шляпку. В руках она держала крохотный кожаный клатч. Одежда показалась мне знакомой, и я вспомнила, что уже видела этот наряд в моём сне.

Лицо Катрин было печальным. Интересно, почему она грустит? Мне захотелось подойти, обнять её, разгладить пальцами эту морщинку между бровей.