Юрий Шапошников - Истоки богатырства. Секреты атлетизма

И вот он показался, вынырнув из синей излучины, с каждым мгновением приближаясь к правому высокому берегу, весь в клубах пены, лишь на мгновение срывающихся с борта, чтобы показать почтенной береговой публике название —«Св. Теорий».

Старик матрос, с пиратской повязкой на выбитом глазу, не выпуская изо рта вонючую козью ножку, хриплым голосом проревел:

— Держи! — и ловким движением через головы пассажиров бросил на пристань просмоленную чалку.

Закипела вода, глухо раз-другой ударился борт о причал, и со стуком опустились сходни. По ним, неуверенно ступая, двинулись люди в истасканных лаптях, наваксенных щегольских хромовых сапогах, изящных дамских туфлях, городских штиблетах.

— Папа, папа приехал! — радостно крикнула миловидная, с копной каштановых волос и провинциальным румянцем на свежих щечках барышня. Она бросилась обнимать солидного господина, чуть не сбив на теплый прибрежный песок его новое соломенное канотье «а-ля Пари».— Мамочка, идите сюда!

Но уездный казначей, коллежский советник Константин Владимирович Долгушин прибыл в родной город не один. Рядом с ним стоял человечище необыкновенного размаха плеч. Твидовый пиджак едва не трещал при каждом движении рук.

— Позвольте, Федор Федорович, представить мою супругу,— проговорил казначей,— Анастасия Ивановна. А это дочка, так сказать, наследница — Наденька.

— Федор Бесов,— вежливо поклонился гость.

Личико девушки зарделось еще больше.

— Знаменитый чемпион мира! — с восхищением добавил казначей.

— Не может быть! — с радостным изумлением в один голос проговорили 'дамы.— Какими судьбами? Ах, мы читали о вас в газетах...

— В Вятке я был на представлении господина Бесова и упросил его дать гастроли у нас,— объяснил казначей.— Я сам любитель атлетики и знаю, что в Слободском будет полный аншлаг.

Анастасия Ивановна всплеснула руками:

— Что же мы стоим? Милости просим к нашему скромному жилищу! Антон! — обратилась она к кучеру, белобрысому малому в косоворотке с расшитым подолом, лениво похлопывавшему по сапогу кнутовищем.— Грузи багаж!

— Я не один, со мной помощники, так сказать — труппа,— предупредил Бесов. За его спиной выросли два дородных молодца.

— Для всех места найдем! — радушно улыбнулась Анастасия Ивановна.— Гость не кость, за порог не выкинем.

Когда на бричку грузили реквизит чемпиона, вышел забавный случай. Услужливый Антон схватился было за небольшой сундук, обитый по углам железными полосками, да так и присел, охнув:

— Хосподи Сусе, что-то такое?

Бесов расхохотался:

— Цепи там! А ты думал — пряники?

И он, легко подхватив сундук, бережно опустил его в бричку.

Когда багаж был погружен, Антона послали вперед, а сами отправились домой просекой бора, сквозь который синело чистое небо. Пахло по-дачному — земляникой и самоварным дымом.

Вечером, после ужина, расположившись на веранде уютного казначейского дома, хозяин и Бесов обсуждали план действий. Решили, что первое выступление будет завтра в городском парке.

Уже ранним утром следующего дня город стал украшаться афишами. Они призывно висели на стенах почтовой конторы, мужской и женской гимназий, больницы, в которой стояло полсотни коек, почти всегда пустовавших. То ли жители городка отличались крепким здоровьем, то ли предпочитали лечиться и умирать у себя дома.

Затем расклейщик афиш оклеил тумбы около парка, забор возле рынка и уже приспособился возле дома исправника, намазал клейстером его ворота, но в этот момент выскочил сам хозяин — коллежский советник Павел Петрович Пасынков и ударом кулака в глаз погасил смиренное желание расклейщика украсить афишей

его дом. А зря! Текст ее был весьма любопытен.

Ошарашенные обыватели, большинство из которых дальше Вятки не плавали, с удивлением по многу раз перечитывали афишу:

* * *

Весь город поспешал к летнему саду.

Перед входом слободские горожане увидели нечто такое, что потрясло их непорочные души. На двух чурбанах лежала громадная двутавровая строительная балка. К ней был прикреплен большой лист фанеры, на котором местный Леонардо

да Винчи вывел крупными черными буквами: «Эту железяку скрутит в бараний рог мировой чемпион Федор Бесов».

Незатейливая реклама накалила страсти еще больше. Жаждущие видеть «всемирного чемпиона» отчаянно штурмовали входные ворота летнего театра. Билеты моментально раскупили, но толпа прибывала и прибывала. Добровольные помощники Бесова из местных любителей атлетики с трудом удерживали свои позиции возле входных ворот, штурмовавшихся теми, кто жаждал насладиться невиданным доселе зрелищем.

На колеснице подъехал духовой оркестр пожарных, подрядившихся за пять рублей играть на представлениях.

Скоро они грянули польку «Кокетка». Мощные звуки меди подняли в небо стаю ворон, а с дерева свалился один из сидевших там мальчишек. Напряжение нарастало. Закрытые ворота под напором наседавших, казалось, вот-вот рухнут. Прибывший на место происшествия исправник Пасынков с трудом пробрался на свое место.

И вот последний раз ухнул барабан. Замерли все: работяги, производившие «железный и скобяной товар», владелица местного «пряничного производства» Дряхлова, фармацевт Рябинский, казначей Долгушин с дочкой и женой, и даже матрос с пристани.

Пожарники вновь заиграли. На этот раз их инструменты извлекли звуки знаменитого марша «Гладиаторов». Начался традиционный для всех европейских цирков и чемпионатов борьбы парад-алле.

Федор Бесов явился как существо иного мира — необыкновенный, играющий грудой удивительно развитых мышц, все могущий на свете, и даже его лицо стало каким-то вдохновенным. Обойдя с приветствием ряды публики, артист вышел на помост. Всю ночь его сооружали местные плотники. Помост был сделан из толстых досок, поверх которых прибили несколько листов кровельного железа, предназначавшихся для создания шумового эффекта. В центре аккуратно постелили резиновый коврик.

Бесов взял для разминки двухпудовку, раскачал ее и вдруг зашвырнул куда-то в бездонную голубизну неба.

— А-а-а!..— с ужасом выдохнула публика.

Послушная законам всемирного тяготения, двухпудовка, достигнув высшей точки полета, стремительно падала вниз — на того, кто ее выпустил. Зрители замерли. Им казалось, что гиря сейчас расшибет смельчака. Но в последний момент Бесов чуть отклонился, и тяжкий груз со страшным грохотом шлепнулся на резонирующий помост.