Юрий Шапошников - Истоки богатырства. Секреты атлетизма

А пока что, разгоняя светлые мечты, раздавался резкий злобный голос старшего пастуха:

— Куды ж ты смотришь, сукин сын? Опять у тебя верблюды разбрелись...

Этот год остался в памяти не только тяжелым кошмаром. Шура частенько вспоминал фразу, которую он прочитал в каком-то романчике и которая запала ему глубоко в душу: «Несчастья и испытания нужны человеку для роста его души, как бури и грозы молодому лесу... Настоящие натуры из передряг выходят еще более чистыми и окрепшими».

Однажды осенью прикатила знакомая бричка: срок ссылке прошел.

Трудно сказать, что произошло с отцом, но только он встретил сына необычно ласково, уставил стол едою, расспрашивал о настроении. Как бы невзначай поинтересовался:

— Не надоело тебе все с камнями да камнями возиться? Пора бы уже и с настоящими гирями и, как они там у вас, гантелями развлекаться. Деньжат ты подзаработал, возьми из них, купи в Саранске на ярмарке что требуется...

Шура не знал, что и думать.

Но от заманчивого предложения отнекиваться не стал. В ближайший выходной покатил в город. Там подобрал все необходимое. Вновь оборудовал разрушенный без него «м анеж» на заднем дворе. И тренировки закипели вовсю.

Вскоре кое-что начало проясняться: доброта отца объяснилась легко. В одной из соседних деревушек жил известный на всю округу мужик, который славился своим тучным весом, здоровым аппетитом и большой силой. Звали его Иван Петров.

С ним и заключил большое пари отец Шуры, утверждая, что его 14-летний сын побьет Петрова в любых силовых упражнениях. Вот почему и расщедрился отец, отвалив приличную сумму на гири и гантели.

...День единоборства настал. Даже из соседних деревень прибыли поглазеть любопытные, да и, как сказывали, ставки были очень великие, интерес к делу подогревали. Когда противоборствующие стороны сошлись вместе, крестьяне невольно загоготали. Впечатление было такое, что рядом с громадным племенным быком поставили крошечного безвинного ягненочка. Где уж тут ягненку тягаться с этой могучей силой.

Спорящие стороны приступили к делу. Первым вышел вперед Петров. Он взял в руки стальной прут и согнул его в дугу. Шура повторил этот номер с еще большей легкостью.

Зрители удивились, развели руками:

— Ну и малец! Откуда такая силища в нем?

Петров взял прут в два раза толще и короче. Долго тужился, выкатывая белки, но все-таки скрутил его.

Шура вновь удивил публику: он с этой железкой расправился быстрее, чем его соперник. Сотни и сотни упражнений с зелеными ветвями даром не прошли!

Следующее испытание было таково, что собственный вес состязающихся имел громадное значение. На землю поставили два чурбана. Между ними — громадный камень, к которому прикрепили проволоку. Следовало, стоя на чурбанах, не теряя равновесия, поднять прямой рукой за проволоку камень.

Сложное упражнение, но оба с ним справились.

Настала очередь Шуры предложить испытание. Он взял в руки толстенную цепь, недолго повозившись, разорвал ее.

Сколько ни тужился Петров, сколько ни корчился в усилиях над цепью, не далась она ему.

Местный счетовод, давно исполнявший роль наставника Шуры, а теперь судивший соревнование, громогласно объявил:

— Победил по всем статьям Александр Засс!

Хмурый Петров стал протестовать:

— Я еще должен упражнение предложить! Когда мальчонка сделает его, тогда пусть мои кровные денежки и забирает. Не сделает — ничья будет!

Петров полез в сарай и вытащил оттуда штуковину, на которую смотреть было страшно: металлическая полоса, усыпанная острыми зубьями.

— Вот ее надо вокруг шеи обернуть, а потом, конечно, развернуть!— оскалился Петров и приступил к делу. Он плотно закрутил полосу вокруг своей шеи. Шипы проткнули тело. На грудь и спину хлынула кровь. Сделав зверское лицо, Петров сумел развести концы полосы в стороны.

Дети, видевшие все это, жалобно заплакали. Женщины начали требовать:

— Прекратите, не дело ребенка мучить!

Петров зло усмехнулся:

— Правильно, детишек жалеть надо! Пусть мои деньги отдадут, а мальчишка может и не делать «железный шарфик». Да и не выйдет у него ничего!

— Ну чего смотришь!— цыкнул на оробевшего Шуру отец.— Не плоше других! Давай закручивай...

Шура покорно взял полосу, подобие которой он видел на книге о святой инквизиции, и стал медленно стягивать ее вокруг шеи.

— Потуже давай, потуже!— вертелся рядом Петров.— Хитрить не надо!— и начал наглухо стягивать смертоносную полосу вокруг ребячьей шеи. Алыми струйками потекла по груди кровь. Мальчуган стал бледным, казалось, вот-вот он оступится, упадет наземь, и тогда все для него будет кончено. Навсегда.

Отец заволновался, заглянул в глаза ребенка: живой пока? А не проиграем ли заклад?

— Помогать нельзя!— суетился Петров.

С непостижимой уму настойчивостью, присущей исключительно могучим натурам, когда от них требуется проявление нечеловеческой воли, мальчуган разогнул полосу и только тогда, роняя на утоптанную землю капли крови, рухнул как подкошенный.

— Победил Александр Засс! — ликуя, вновь объявил счетовод.

Это была первая победа.

Еще год прошел в крестьянских трудах и бесконечных тренировках. Думалось, недалек тот день, когда начавший быстро взрослеть Александр Засс выйдет на арену цирка, сразится с самыми знаменитыми богатырями.

Но вот, казалось, все надежды рухнули. Однажды отец сообщил свое решение:

— Поедешь в Оренбург для учебы на помощника паровозного машиниста!

Сказал как отрезал!

Жизнь вновь делала крутой поворот.

Ни слезы матери, ни доводы соседей не смягчили сурового родительского нрава.

Последними его словами были:

— Если хочешь быть человеком, выброси дурь из головы. Старайся на железной дороге, большим человеком когда-нибудь станешь — паровозным машинистом!

Оказавшись дождливым, промозглым осенним днем в Оренбурге, Шура пошел не в железнодорожную контору, а в цирк. Благо уже на вокзале пестрели афиши: «Гастроли цирка Андр- жиевского».

И снова восторгался Шура забавным клоуном, ловким жонглером, дрессированными лошадьми, всей праздничной пестрой обстановкой представления.

На деньги, выданные отцом для прожития, Шура приобрел еще один билет на другое представление — на первый ряд! Оно стало счастливым — на арену вышел старый знакомый, силач-бородач, который в Саранске помог Шуре согнуть прут,— Кураткин.

Встретились они после выступления.

— Ты парень толковый!— похвалил Кураткин.— Иди к директору, скажи, что я рекомендую — будешь у нас служить.

— Меня? В цирк?— Глаза у Шуры радостно заблестели.

— Именно тебя! Андржиевский двумя руками за тебя ухватится.

Директор действительно принял на службу Шуру, но не артистом: