Илья Казаков - Foot’Больные люди. Маленькие истории большого спорта

Так мы и сидели – российская делегация и немецкая. На соседних креслах. Рослый красавец Бирхофф, утонченно-изящный Лев, какие-то функционеры. И почему-то начало казаться, что мы непременно попадем с ними в одну группу, чего, естественно, не хотелось. Но это предчувствие было совершенно неважным. Лев – и рядом что-то обсуждающие бразильские бабушки необъятных размеров. Фантастика.

В самолете трясло. Но не сильно. Николаю Толстых досталось место в одном ряду с заранее добравшимися до Бразилии российскими болельщиками. Оттуда в хвост самолета, где сидели мы, доносились лишь обрывки слов. Мы поневоле прислушивались, ожидая, когда прозвучит слово «агенты». Так и не услышали.

Мне повезло, я сидел у окна. Самолет летел сравнительно низко, к моему глубокому удивлению. Поэтому хорошо было видно, насколько дикая нетронутая природа лежит под нами. Смотреть на эти заросли было бесконечно интересно. Но только первые десять минут.

А потом я начал скучать. Оторвался от иллюминатора и оглядел салон. Все без исключения бразильцы сидели в наушниках и смотрели телевизоры, вмонтированные в спинки стоящих перед ними кресел. Там шел сериал. Точнее, сериалы, и даже футбольный. Я тоже надел наушники, но, не зная португальского, ничего не понял. Пощелкал пультом, но ничего другого не нашел. Снял наушники, вздохнул и вновь уставился в иллюминатор.

«Ничего, – думал я. – Бразилия – она многогранная, сейчас прилетим и насладимся природой, видами, новизной. Тем более что Салвадор считается жемчужиной побережья. Плавки я, правда, не взял, но если очень захочется искупаться, всегда можно купить».

Пилот что-то сказал на раскатистом и шипящем португальском. Народ оживился и не дал расслышать все те слова, что прозвучали в повторном объявлении на английском. Но и без того было понятно, что мы подлетаем. Показались домики, сначала стоящие разрозненно, а потом кучно. И я вдруг понял, что это и есть фавелы – бетонные некрашеные коробки, налепленные одна к другой без какого-либо порядка. Выглядели они так, словно кто-то высыпал на землю блоки детского конструктора и забыл о них. Навсегда.

Я перевел взгляд и снова увидел Лева и Бирхоффа, летевших, как и мы, на жеребьевку Кубка мира. И все не мог поверить, что оказался на такой тонкой грани двух миров.

Когда мы сели, а потом прошли по рукаву в терминал, я ощущал себя Колумбом. Другой мир, другое полушарие, другое все. Подсознательно я рассчитывал увидеть в окне что-то непривычное. Но там все было как всегда: машины, самолеты, постройки. И растительность была какая-то совершенно банальная. Невысокие деревца с густой травой под ними. Но это все равно была Бразилия. Где я даже не чаял оказаться.

В аэропорту нас встречал автобус, украшенный официальной эмблемой мундиаля. Нам сообщили, что до отеля, отведенного под жеребьевку, пятьдесят минут пути. Я занял место у окна и приготовился наслаждаться видами.

Через десять минут я испытал точно такое же разочарование, как и немногим ранее. Неказистые постройки вдоль канала, тянущегося вдоль трассы. Утомленные жарой и влажностью пальмы. Порыжевшая трава.

Когда мы приехали в отель, я вспомнил пионерлагерь, где я оказался после восьмого класса и не смог выдержать полную смену. Кафель, запах столовой, влажная постель и рассохшаяся от времени мебель.

Я переоделся, принял душ и пошел на океан.

Отель стоял обособленно, вся территория была закрытой и контролировалась большими силами полиции – протестные демонстрации были тогда в самом разгаре. Бедные слои населения протестовали против огромных трат на проведение чемпионата, считая, что эти деньги было бы правильнее направить на поддержку социальных программ. Если верить водителю автобуса, наш отель во время жеребьевки охраняли три тысячи секьюрити – не только из МВД, но и из частных фирм, занимающихся вопросами безопасности. Для того чтобы перемещаться по отелю без проблем, надо было иметь на запястье пластиковый браслет.

На Атлантическом океане мне уже доводилось бывать, но на другом материке. В Португалии в дни Евро-2004 я поехал в выходной день в университетский город Коимбру и там решил искупаться. Смог зайти лишь по пояс, начал стучать зубами от холода и выбрался на берег.

В Салвадоре пляж был другим – узким, заросшим пальмами. Капелло и его ближайший помощник Чинквини стояли рядом с белоснежными топчанами. Я приветственно помахал им рукой, они помахали мне.

Возникло искушение искупаться, но Николай Толстых повел меня гулять по петляющей меж кустов дорожке. Из кустов вылезла гигантская ящерица и, увидев нас, умчалась прочь.

С меня пот лил градом, а Николай Александрович шел в рубашке и темных брюках от костюма и был свеж как огурчик. «Железный человек, – думал я. – Не то что нынешнее племя».

– За прошлый год агентам было выплачено более двух миллиардов рублей, – сказал он. – Чокнуться можно, какая сумма!

«Бразилия, – думал я. – Другой конец света, с ума сойти».

– Вы за кого болеете, за «Реал» или за «Барселону»? – спросил меня Галицкий.

Мы познакомились минуту назад. Я охнул от удивления, увидев, какой он высокий. Так и сказал ему об этом. А он улыбнулся и задал этот вопрос.

Я не болел ни за «Реал», ни за «Барселону». И не знал, что ответить. А он спросил меня уже о другом, потом еще и еще. И, выслушивая мои ответы, говорил сам – очень горячо и эмоционально.

Я был сражен таким напором, который просто не ожидал увидеть. Стало понятно, как ему интересно жить и как он, точно англичанин, готов зарубиться в споре, если тема окажется важной.

Каждое интервью Галицкого становилось событием и тут же разлеталось на цитаты. С ним спорили, но чаще всего соглашались. Однажды он пообещал, что в относительно скором времени его «Краснодар» будет состоять из выпускников клубной академии. Это так всем понравилось, что фраза в одночасье стала мемом. Эти слова цитировали без конца, по поводу и без, пока однажды Слуцкому не задали вопрос: а что он думает о таких перспективах.

Слуцкий сказал, что такой путь возможен, но с такой комплектацией решать серьезные задачи вряд ли получится. И Галицкого, разумеется, это задело – так, что захотелось ввязаться в спор.

Мы сидели с Леонидом в ресторане неподалеку от РФС, обсуждали какие-то последние футбольные события. Вспомнили этот их заочный диалог. Я предложил перевести спор в реальную стадию, Слуцкий был не против. Взял телефон, написал об этом Галицкому.

Я положил телефон на стол, взял ложку, и тут раздался звонок. Неизвестный номер, не московский. Я ответил на звонок, с ходу пожелав хорошего дня.

– Это Илья Казаков? – спросили меня.

– Да.

– Как вы можете это доказать? Мне надо точно убедиться, что это именно вы.