Ши Синъин - Уличное кунфу

В Хэнани существовали два таких отряда. Первый отряд носил название «бойцы маохулу» – «бойцы с черными бородами». Его члены, среди которых было много угольщиков, в основном владели коротким оружием и цюаньфа, поэтому и получили прозвище «бьющие руки». В провинции Шаньдун деревенские войска предпочитали длинные шесты и назывались «руки-длинные шесты». В области Сюйчжоу прославились бойцы, стреляющие без промаха, за что их и прозвали «руки-стрелы».

Особой славой пользовались монашеские войска – сэнбин, состоявшие большей частью из буддийских бродячих монахов. По традиции все они считались в народе выходцами из Шаолиньского монастыря и звались шаолиньским воинством, хотя, как утверждают источники, собственно выходцев из Шаолиньсы в них никогда не было больше двух-трех человек. Зачастую к ним примыкал различный бродячий люд, лодочники, угольщики, беглые солдаты. Шаолиньское воинство действовало сообща с отрядами маохулу на территории Хэнани, и вместе они составляли достаточно грозную силу – две-три тысячи бойцов кунфу. К ним приезжали для обмена опытом знатоки боевых искусств из других провинций, порой считалось, что обучаться в монашеском отряде – все равно что получать знания в самом Шаолиньском монастыре.

Как же случилось, что государственная администрация позволила монахам иметь собственные боевые отряды, более того, сам Ци Цзигуан прибегал к их услугам? Впервые монашеское воинство появилось после славного участия монахов в восстановлении на престол императора Ли Шиминя. Во время похода на запад, предпринятого императором Сяо Уди (532–534), в путь отправились более пяти тысяч человек, монахи же поддерживали их продовольствием, оружием и людьми. В сунский период был создан отряд из монахов-бойцов, называемый «отряд почитаемой победы». Вместе с ним был создан и детский отряд – «отряд чистой победы», где готовились будущие мастера боевых искусств.

Монашеское воинство не раз оказывало услуги уездным правителям в борьбе с разбойниками, хотя нередко бывало, что и сами монахи уходили в леса и горы, присоединяясь к боевым молодцам. Усэны (монахи-бойцы) ничем не отличались от профессиональных воинов, а во многом даже и превосходили их. Тренируясь столь же регулярно, как и солдаты, монахи владели многими секретами психической саморегуляции, столь необходимой для сохранения в бою хладнокровия и ясности сознания. Усэны были воинами в высоком смысле этого слова. Не существовало ни единой частицы их души, которой бы не коснулось влияние кунфу – глубокого сплава гуманности и мудрости, эстетического видения мира и мастерского владения своим телом и психикой.

Поддержка монахов в борьбе с японскими пиратами значила очень многое и в политическом плане, так как народ, зная, что усэны участвуют в военном походе, и почитая их, присоединялся к армии. Ци Цзигуан, сам с детства занимаясь кунфу, понимал, сколь эффективно может быть в бою монашеское боевое искусство, и обратился к ним с просьбой о помощи. Наставники монашеского воинства дали согласие, а его отряды возглавил монах-боец Юэкун, чье имя в переводе означало «Месяц в небесной пустоте».

Трудно сказать, какова была численность этого войска. Средневековый автор Гу Тинлин в своей хронике «Записки знаний о каждом дне» («Жичжилу») говорит, что за Юэкуном пошло более 30 человек.

По другим данным, их было 27 человек, некоторые авторы говорят о сотнях человек, а то и о тысячах монахов. Путаница происходила еще и потому, что под шаолиньское монашеское воинство подпадали все монахи, а то и некоторые миряне – поклонники буддизма, которые присоединились к армии Ци Цзигуана.

Например, в «Хрониках борьбы с японскими пиратами» («Фэйбянь чжи») можно прочитать о шаолиньских монахах, пришедших из провинции Шаньдун, то есть оттуда, где в то время Шаолиньского монастыря не существовало. Собственно шаолиньских монахов в славном воинстве было, по-видимому, лишь два человека – Тяньюань и сам Юэкун. Правда, и они сумели поссориться, поспорив, кто же все-таки из них является истинным последователем шаолиньского искусства. Тяньюань недвусмысленно обвинил Юэкуна в самозванстве: «Я являюсь истинным шаолиньским монахом. А ты откуда явился? Может быть, ты хочешь стать выше меня?!»

Монахи принципиально не носили с собой никакого оружия, кроме традиционного монашеского посоха. Боевые же посохи усэнов были сделаны из железа и весили около 15 кг, а их длина составляла иногда свыше 2 м. Владение таким оружием не оставляло сомнений в физической силе монахов и опровергало мнение, что буддийский монах был в большинстве случаев человеком немощным, занимающимся в основном духовными поисками.

Монахи-бойцы поразили в сражениях с японцами даже бывалых профессиональных воинов. Сохраняя полное спокойствие и даже не меняясь в лице, они вступали в сражение сразу с несколькими противниками. Однажды во время боя к Юэкуну подскочил, пританцовывая и вращая двумя мечами, японский бандит. Монах сидел, погрузившись в созерцание, не двигаясь. В тот миг, когда меч уже был занесен над его головой, Юэкун стремительно взвился в воздух и сверху ударил нападающего железным посохом, размозжив ему голову.

Монахи провели более ста сражений с японцами. Вскоре армия Ци Цзигуана очистила от японских пиратов приморские провинции Чжэцзян, Гуандун и Фуцзянь. Участие шаолиньских монахов в этих сражениях не только принесло им славу, но и повысило уважение к кулачному искусству.

До этого времени среди теоретиков воинского искусства было распространено мнение, что цюаньфа не предназначено для использования в крупномасштабных сражениях, где в ход пускаются мечи, копья, алебарды, трезубцы. Оно полезно для защиты от разбойников да еще в качестве метода физического воспитания. Профессиональные воины, хотя и активно практиковали цюаньфа, смотрели на него как на малое искусство, подобное театрализованным представлениям. В одной из книг, посвященной воинскому искусству династии Мин, прямо об этом сообщалось: «Способы кулачного искусства кажутся неприемлемыми для техники ведения больших сражений. Вместе с этим движения руками и ногами приучают трудиться тело и конечности. Это является начальным этапом введения в настоящее искусство».

Однако события 1553 г. показали обратное – театрализованный вид кунфу приобретало лишь в руках имитаторов внешней формы. Искусство духа не поддается имитации, а достигается путем долгой и методичной тренировки, что и делали монахи. «Формы кулака» сплавлялись с тренировкой духа. «Тело и сердце есть не более чем единая сущность. Когда они соединяются, их проявления могут быть безграничны», – писал китайский автор того времени. Это выгодно отличало шаолиньскую школу от некоторых других школ кунфу, где основной упор делался на ритуализированные и малоэффективные в бою движения, хотя и способствовавшие нравственному и физическому здоровью.