Ашот Мелик-Шахназаров - Олимпионник из Артаксаты

Процессия приближалась к мосту. Тут уже стояло несколько всадников. Впереди проконсул Элиды, гордо восседавший на белоснежном скакуне, сзади — его свита и телохранители. Люди радостно приветствовали атлетов, проходивших мимо с поднятой вверх левой рукой. Прошли бегуны, панкратисты, борцы. Наконец показались кулачные бойцы, и среди них тот, кого зрители искали глазами.

Он шёл среди поединщиков. Шёл с достоинством, но легко, непринуждённо, подняв, как и все, левую руку в знак приветствия. Красивое лицо поединщика было уже совершенно спокойным. У всех, кто мог хорошо разглядеть незнакомца, возникал один и тот же недоуменный вопрос: неужели этот молодой человек занимается кулачным боем? Разумеется, раз элланодики допустили его к Играм, он умеет драться. Но почему же у него не сплющены уши, не сломан нос? Почему не видно шрамов над бровями? Очевидно, по молодости лет он не имеет большого опыта в поединках. Но тогда горе его красоте! На Олимпийских играх нет поединщиков с лёгкими кулаками. Удары лучших из кулачных бойцов способны сбить с ног буйвола.

Снова прозвучала труба. Шествие остановилось. Над толпой ещё витал гомон, когда проконсул, важный и напыщенный, начал свою речь. Он заговорил, уверенный, что при первых звуках его голоса установится полная тишина:

— Именем божественного цезаря, императора Феодосия Великого, самодержца Восточной Римской империи, я приглашаю вас в священный город Олимпию, где по заведённому многовековому обычаю атлеты покажут своё мастерство, свою силу, ловкость, отвагу и выносливость на Играх, родившихся в честь бесподобного Зевса.

Толпа жадно ловила слова проконсула. И хотя каждую олимпиаду они повторялись почти без изменений, слушали его так внимательно, как если бы это происходило впервые. Проконсул приветствовал элланодиков, жрецов и атлетов, он желал им всяческих успехов на Играх в Олимпии — столице мира, молодости, бодрости тела и духа. Затем под восторженные крики толпы он повернул коней, проехал со своей свитой мост и остановился у въезда в город на левом берегу Кладея.

Первыми на мост вступили элланодики, за ними — атлеты и жрецы. Проконсул вновь приветствовал их, на сей раз молча, подняв левую руку. Участники процессии отвечали ему мимолётным взмахом руки и шли вперёд, мимо находившихся неподалёку терм. Термы появились в Олимпии много веков назад. Позже, в римские времена, они были значительно расширены и благоустроены. Здесь находились сами бани, а также купальные сооружения, главной частью которых были бассейны для состязаний в плавании.

Обогнув термы, шествие направилось к Феоколеону. Одно из новейших зданий Олимпии, оно поражало своим смелым архитектурным решением. Удобные помещения, большой внутренний двор предназначались для проживания олимпийских жрецов. Подойдя к Феоколеону, процессия остановилась и по знаку элланодиков разделилась надвое. Часть атлетов отошла влево, другая — вправо. Образовался коридор, в который вступили жрецы, находившиеся до того времени в конце процессии.

Жрецы двигались вперёд в полном молчании, невозмутимые, закутанные в свои просторные белоснежные хитоны, и казалось, будто они не шли, а плыли в тишине, словно облака по небу. Поединщики и состязатели, мимо которых проходили жрецы, поднимали в приветственном жесте руку и держали её так, пока последний из жрецов не скрылся за массивными, окованными железом дубовыми воротами Феоколеона. Вход сюда непосвящённым запрещался под страхом смерти. Это было справедливо, ибо боги общались со жрецами именно в этом храме, и негоже, чтобы люди, не посвящённые в таинство жертвоприношений, нарушали беседы жрецов со всемогущими.

Элланодики снова сомкнули свой ряд и, пройдя в обратном направлении от ворот Феоколеона к баням, повели за собой атлетов. Последние перестраивались на ходу так, чтобы восстановить прежний порядок шествия.

Теперь путь их лежал к палестре и гимнасию, где во время Игр размещались обычно атлеты и проводили в тренировках последние дни, оставшиеся до олимпийских состязаний.

Процессия направилась в узкий проход между термами и Герооном — небольшим храмом, построенным специально для чествования героев Олимпии. Затем все двинулись вдоль Кладея, не различимого, впрочем, за спинами множества людей, собравшихся на его берегу, чтобы посмотреть на атлетов.

Слева находилось квадратное здание палестры. Сейчас же за нею виднелись ворота гимнасия. Эти ворота были встроены в юго-западный угол здания между Южным портиком, примыкающим вплотную к палестре, и Западным портиком, тянущимся вдоль левого берега Кладея.

Подойдя ко входу в палестру, процессия остановилась. От неё отделились пятеро элланодиков, а также борцы, панкратисты и кулачные бойцы. Они вошли в здание, которое должно было стать им на время Игр домом и местом подготовки к состязаниям. Здесь было всё необходимое для агонов по борьбе, кулачному бою и прыжкам: просторные спальни, классные комнаты, помещения для переодевания, бани, места для тренировок. Главной достопримечательностью палестры являлся её открытый внутренний двор, окружённый колоннадой. В самом центре двора располагалась арена, предназначавшаяся для поединков. Она была покрыта мелким морским песком, слегка желтевшим под лунным светом или ярко сверкавшим на солнце, словно дорогой ковёр, вытканный из белой шерсти тонкорунных овец Колхиды.

Между тем другая часть элланодиков и остальные атлеты — состязатели и пентатлы — пошли дальше, до ворот гимнасия. Здесь также имелось всё необходимое для размещения атлетов. Но самой полезной частью гимнасия был портик, протянувшийся с юга на север на длину целого стадия и имевший в ширину около пятнадцати шагов. Таким образом, длина портика включала в себя расстояние, равное дромосу. Благодаря портику эта часть гимнасия находилась под крышей и давала атлетам возможность упражняться в беге при любой погоде.

Последний из состязателей скрылся в воротах гимнасия, и лишь по два вооружённых воина в коротких туниках и боевых шлемах, с предохранительными кожаными наколенниками и короткими мечами в ножнах за поясом остались стоять недвижимо у входа в палестру и гимнасий. Ничто не должно было нарушать покой тех, кому предстояло вскоре оспаривать титул олимпионика в упорной борьбе на олимпийском стадионе в честь верховного, наиболее почитаемого из эллинских богов — олимпийского Зевса.

Его называли олимпийским, потому что считалось, что он обитает на Олимпе. Древние эллины нарекли его «громовержцем» и «собирателем туч», потому что его оружием, по преданию, была молния. Он был самым любимым из греческих небожителей, потому что воплощал в себе исключительно важные качества: слыл блюстителем справедливости, гостеприимства и клятв.