ХРОНИКИ ДАО - Deng Ming-Dao

Наконец патриарх появился под сводами портика перед главным молельным залом. Его высокая фигура рельефно выделялась на фоне темного провала входа в старый деревянный храм. Великий Мастер поднял к губам видавший виды рупор и властным голосом обратился к присутствующим:

– Все мы являемся даосами-отшельниками. Все мы покинули светский мир, и поэтому нас не должны волновать мелкие треволнения неразумных, оставшихся внизу. Возвратившись в мир, мы пожертвуем той чистотой, которую нам удалось воспитать в себе на этой священной горе: оставаться в том мире и не запятнать себя ничем невозможно.

Но вместе с тем мы китайцы. Чужая держава напала на нашу страну, и каждый должен внести свою лепту в защиту родины. Здесь речь идет не столько о духовности, сколько о самой жизни.

Помогать борьбе своего народа – еще не значит драться с врагом. Каждый должен сделать свой вклад по-своему: каждый должен спросить себя, как он может помочь Китаю. Кто-то отправится вниз, чтобы кормить лишившихся крова; кто-то будет оказывать медицинскую помощь; будут и те, кто сочтет своей обязанностью сохранить ради будущего нашу древнюю традицию. Даже не убивая врага, вы сможете помочь делу освобождения страны. Те же, кто достиг мастерства в боевых искусствах, должны использовать свои умения, защищая страну. Ведь вы воины, а работа воина – это битва-Великий Мастер еще продолжал говорить, а в голове у Сайхуна быстро завертелась чехарда собственных мыслей. Он был молод, и ненависть кипела в нем ключом. Он всей душой стремился защитить свою страну, свой народ; он желал отомстить захватчикам за горе, которое они принесли беззащитным людям. Сайхун хотел драться.

В тот же вечер он и два друга-служки собрались, чтобы обсудить свое будущее.

– Мы прошли весьма необычную подготовку и наше воинское искусство удивит многих, – страстно доказывал Сайхун. – Мы должны предложить все, что умеем, нашей родине.

Оба служки, которые когда-то присматривали за этим мальчуганом, теперь сидели и серьезно слушали. Туман В Ущелье редко выражал вслух свои внутренние ощущения, а Журчание Чистой Воды, всегда шумный и говорливый, становился удивительно скромным, когда от него требовалось высказать свое собственное мнение. Сайхун окончил свою пламенную речь, и наступила долгая тишина. Потом Журчание Чистой Воды как-то просто сообщил, что собирается покинуть горы.

– Мы – знатоки боевых искусств. Мы можем сражаться,-пояснил он. – Когда я думаю о бесчеловечных поступках японцев по отношению к нашим женщинам, детям и старикам, я не в силах сдерживать себя. И я не собираюсь стоять в стороне – я буду убивать этих головорезов.

– Я тоже, – присоединился к нему Сайхун.

Они оба обернулись к Туману В Ущелье: тот не произнес ни слова, но твердо выдержал их взгляды. Он не возражал двум товарищам, и они поняли

– Туман В Ущелье пойдет с ними.

– Сражаться с врагом и одновременно оставаться членом секты невозможно, – не унимался Сайхун. – Точно так же невозможно будет следовать нашим правилам на поле боя. Что ж, пусть мир поглотит меня. Я покидаю секту.

– Сайхун, – возразил Туман В Ущелье, – ты не должен отказываться от своего пути.

– Я стану странствующим даосом, который не принадлежит ни одному монастырю или храму. И потом, иногда мне кажется, что нашу жизнь здесь выдержать просто невозможно. В конце концов, я никогда не ем досыта, а утомительные занятия семь дней в неделю меня просто угнетают. Подумайте только: каждый день нужно просыпаться пораньше и читать эти сутры; потом скудный завтрак и опять сутры; дальше обед и снова сутры; пришло время ужина – после него не забудь про сутры; и даже перед сном прочти хотя бы несколько! Нет, точно вам говорю: лучше я стану аскетом-одиночкой.

– Но ведь ты принял обет, – попытался несколько охладить его пыл Журчание Чистой Воды.

– Да, я знаю. Я останусь даосом. Но даже если я стану читать сутры на поле битвы, это будет выглядеть издевательством. Я буду беспощаден, борясь за собственную жизнь. Да, я буду есть мясо, в голове у меня будут черные мысли, потому что я буду убивать. Как я могу уважать там наши здешние правила? Ведь мне потребуется вся моя энергия и сила, чтобы сконцентрироваться на сражении.

Служки переглянулись.

– Поступай как хочешь, – сказал наконец Туман В Ущелье, – а я попытаюсь не нарушать наших обетов.

– И я тоже, – подал голос Журчание Чистой Воды.

– Да как вы можете говорить так? – с жаром набросился на них Сайхун.

– Вы же будете убивать. Разве монахи не говорили, что тот, кто убивает, попадет в ад и там будет наказан?

– Они говорили, – с нажимом проворчал Журчание Чистой Воды, – что убивать равного себе человека – это грех. Но разве люди те, кто творит эти зверства?

– Кроме того, Сайхун, – сказал Туман В Ущелье, – мы должны бороться со злом, сохраняя себя. Мы убиваем не для наслаждения, но всем нам случалось отбиваться от бандитов и диких зверей, которые нападают на нас в горах. Даже святой должен уметь защитить себя. Мы не устраивали никаких провокаций – это они на нас напали. И защитить себя – наше право.

На следующий день Сайхун отправился поговорить с Великим Мастером. Теперь на нем было не монашеское одеяние, а черные одежды бойца, туго застегнутые в запястьях и у щиколоток. Подойдя к келье, он поклонился и попросил разрешения войти. Великий Мастер кивнул ему в ответ.

– Я покидаю Хуашань, – решительно сказал Сайхун.

Глаза Великого Мастера сузились, превратившись в едва заметные щелки. Не дожидаясь, пока старик скажет хотя бы слово, Сайхун быстро добавил:

– А еще я ухожу из нашей общины.

Тут Великий Мастер яростно хлопнул ладонью по столу, буравя Сайхуна сердитым взглядом. Впервые увидев своего учителя в таком состоянии, Сайхун удивился и даже испугался.

– Щенок! Прикрой свой слюнявый рот! Думай лучше и никогда больше не мели мне всякую чушь, которая едва пришла тебе в голову!

– Но я не могу соблюдать наши правила на поле боя.

– Интересно, кто сказал тебе, что ты куда-то идешь? Откуда у тебя появились эти недостойные мысли? Ты не будешь носиться, стараясь утолить свои смехотворные желания; ты должен продолжать свое обучение!

– Но ведь я должен драться, а чтобы драться, мне нужно будет есть.

– Принципы нельзя нарушать никогда!

– Учитель, ты говоришь, что тело – это храм богов, – начал возражать Сайхун. – Как я смогу сражаться, не питая свое тело? И что произойдет тогда с моим «храмом»? Тело должно получать питание, да и боги не захотят жить в каких-то развалинах.

– Да ты полон каких-то дурацких идей!

– Если разум не может быть независимым, то все мы здесь не отличаемся от обыкновенной травы.

Великий Мастер поднялся и сердито смерил Сайхуна взглядом: