ХРОНИКИ ДАО - Deng Ming-Dao

– Значит, действовать можно совершенно свободно? – спросил Туман В Ущелье.

– А почему бы и нет? У Дао нет предопределенности. Дао – это свобода! Это гибкость и постоянное изменение. Идущие по Пути должны поступать именно так. – И Великий Мастер засмеялся, глядя на озадаченных учеников.

– Большой ошибкой будет навязывание жесткой канвы жизни, даже если это делается в согласии с даосскими канонами, – продолжил он. – Монашеские одежды, волосы, завязанные в узел, чтение сутр и ежедневные молитвы – все это бесполезно. Вы можете курить благовония денно и нощно, а боги так и не прислушаются к вам. Именно вы – вы и никто другой – ответственны за то, что происходит.

– Тогда почему бы мне не отпустить самого себя на волю? – вдруг вырвалось у Сайхуна.

– Человек должен иметь цель, убеждение и устремление. Отпустить самого себя – это тоже Дао; но разве это свобода? Снимая с себя всякие ограничения, можно беспощадно уничтожить себя. Стремясь к этому самоотпущению, вы можете почувствовать желание сделать что-либо, но у вас ничего не получится, потому что не хватит способностей. Следовательно, у вас не будет свободы; вот почему я ставлю свободу выше возможности освободиться от всяких рамок.

– Значит, от монастырской жизни никуда не денешься? – спросил Сай-хун.

– Нет, если ты, конечно, хочешь достичь какой-нибудь цели. Если ты не хочешь посвятить свою жизнь только удовлетворению самых низменных инстинктов, тогда ты должен попытаться достигнуть чего-то великого. Если у тебя есть цель, ты с радостью пожертвуешь низменным ради обретения чего-то высшего.

– Тогда получается, что жизнь даоса – это одна большая жертва. Звучит парадоксально, – вмешался Туман В Ущелье.

– Это не только жертва, – напомнил Великий Мастер. – Я не призываю к слепому самоотречению. Если чистый аскетизм не основан на равновесии, он может нанести вред разуму и физическому телу. Вегетарианство без употребления уравновешивающих его тонизирующих трав – неправильно, Безбрачие, не основанное на технике, – безумие. Каким образом достигнуть равновесия? Поиск ответа на этот вопрос и станет проверкой вашего мастерства. Вы должны постоянно спрашивать себя об этом.

Аскетизм служит лишь для реализации вашего потенциала. Жесткая определенность способствует вашему быстрому превращению в особым образом направленную личность. Тогда вы сможете исполнить предназначение своей судьбы; тогда у вас будет возможность помогать другим. И это тоже Дао-Великий Мастер услышал низкий перезвон храмового колокола и закончил занятие. После молитвы ученики разошлись.

Ночной воздух был прохладным и немного влажным. Свежее дыхание деревьев смешива/юсь с запахами мха и хвои. Сайхун молча брел по крытому переходу храма. Промежутки между колоннами делили картину сада на удивительно совершенные пейзажи, наполненные равновесием и поэзией. Юноша зашел в удаленную келью для медитаций и зажег свечу.

Сине-черная волна ночи разом накрыла размытые очертания крыши храма; потускнел пейзаж, ушли звуки. Дневные дела были закончены, все заботы перенесены на следующий день. В стенах священной обители постепенно нарастала тишина. Она воспринималась как нечто нейтральное, как пассивная пустота. Разум Сайхуна выбрасывал короткие искорки, заполняя царившую вокруг неподвижность. Оставались заботы, но переживания ни к чему не приводили. Оставалось одиночество и стремление куда-то, но Сайхун отбросил эти мысли. Оставались всякие планы и просто мысли в голове, к которым он не прислушивался. Все было тихо. Наверное, учителя были правы, говоря о необходимости тишины. Они утверждали, что человек обязательно пробормочет что-нибудь нечистое, богохульное и это отвернет богов от него. Только полная тишина могла дать достаточное спокойствие, чтобы привлечь божественное. Сайхун «отвернулся» от всех своих эмоциональных порывов, внутреннего диалога, даже от того, что он считал своей обязанностью. Он закрылся от воспоминаний, бестолково бродивших внутри сознания: вот он гуляет в дедушкином саду, потом ресторан в Пекине, дальше ночные уроки, улыбка одного из друзей его учителя, бой с врагом… Он полностью отрешился от всяких следов и теней собственной жизни, чтобы заглянуть внутрь себя.

Сайхун размышлял о том, может ли человек ощущать свою собственную судьбу и в состоянии ли он победить намерение, исходящее из высшего источника. Юноша сел и скрестил ноги. Спина автоматически выпрямилась, принимая положение, ставшее привычным за эти годы. Нейтральная темнота кельи сменилась ощущением приятного спокойствия. Внутренний диалог с самим собой уступил место взгляду внутрь. Внутренний взгляд перешел в созерцание. Постепенно его привязанность к событиям дня ослабевала. Созерцание сосредоточилось на мягком ритме приливов и отливов его дыхания. Он обратил внимание на эту пульсацию: показалось даже, что он слышит Шум движущейся крови, слышит, как энергия движется по нервам. Сайхун никак не управлял этим движением. Вскоре он погрузился еще глубже внутрь себя, и осознание проникло за пределы физических функций. То, что корни Духовности находятся в физическом теле, оказалось правдой. Можно было даже сказать, что тело и дух неразделимы. Духовность зарождалась там – среди мягких внутренних полостей, внутрителесной жидкости, вязкой крови, изогнутых вен, зернистых костей и даже презренных продуктов жизнедеятельности.

Тут из глубины его подсознания возникло нечто, о чем когда-то давно говорил его старый учитель: «У совершенного человека чистое сердце. К такому человеку даже в болоте грязь не пристанет. Жестокие ураганы могут разрушить горы, сильные ветры способны взмутить четыре океана, – но совершенный этого не боится. Он парит сквозь облака, плывет над солнцем и луной, преодолевая рамки мира. Жизнь и смерть не могут разрушить его единство с миром. Его сердце принадлежит всему вокруг, но сам он не принадлежит ничему».

Последний проблеск памяти сознания растаял в ослепительном свете.

Однажды Великий Мастер призвал к себе всех своих учеников. – Я могу предложить вам испытание. Кто хочет?

– Я, Учитель! – поспешно крикнул Сайхун.

– Да, мне действительно необходимо поймать одного человека; но я совсем не уверен, что ты подходишь для этого.

– Боевое испытание – это даже лучше! – с энтузиазмом воскликнул Сайхун. – Кто он?

– Это некто, кого я уже прощал девять раз. Больше я прощать его не намерен. Меня на самом деле вынуждают к этому: правитель провинции самолично явился ко мне и пригрозил, что, если я не придумаю что-нибудь, он сравняет с землей все храмы Хуашань.

Тут Великий Мастер сделал паузу и посмотрел прямо в глаза Сайхуну.