Дэвид Мэмет - О режиссуре фильма [litres]

М: Так. Кто-нибудь еще?

С: Он хочет, чтобы преподаватель дал ему работу.

М: Да. Что-нибудь еще?

С: Преподаватель похлопает его по спине.

М: Это менее конкретно, чем первые два варианта. Я так понимаю, вы выразились метафорически. В таком случае похлопать по спине и завоевать уважение похожи вот в каком отношении: нет крышки , завершения, мы не понимаем, когда цель достигнута. Задача сильно упростится, если мы всегда будем знать, к чему мы идем и когда мы закончили. Если цель – получить работу, то когда нам её дали или твердо отказали в ней, сцена станет законченной.

Или мы можем сказать, что вознаграждение, которого хочет студент, такое: он желает, чтобы ему изменили оценку. Тогда, если преподаватель меняет оценку, сцена закончена; или если преподаватель категорически отказывается ее изменить, и надежды на это не остается, тогда сцена тоже закончена. То есть мы можем сказать, что в данном случае сквозная линия сцены – добиться пересмотра. Тогда всё в нашей сцене будет направлено к этому.

Что первое сделано, чтобы добиться пересмотра? Пришли заранее, так? Второе? Подготовились . Третий кусок – выразить почтение. Будет гораздо легче сообразить, каким должен быть четвертый кусок, если наша цель – добиться пересмотра , а не завоевать уважение, – потому что теперь мы знаем конкретно, чем должны закончить сцену, и можем найти четвертый кусок, который приведет нас к окончанию. Кто-нибудь знает, что такое макгаффин?

С: Это Хичкок так назвал маленькое выдуманное устройство, которое будет двигать действие.

М: Да. В мелодраме – а фильмы Хичкока суть мелодраматические триллеры, – макгаффин– это предмет, за которым гоняется герой. Секретные документы… Большая государственная печать какой-то там республики… доставка тайного сообщения… Мы, публика, никогда толком не знаем, что это. Нам никогда не сообщают ничего конкретнее, чем «это секретные документы».

Да и зачем нам? Мы сами бессознательно подставим искомое – эти секретные документы, которые важны для нас.

В «Пользе от волшебства» Бруно Беттельхейм говорит о сказках то же, что Хичкок сказал о триллерах: чем меньше герой охарактеризован, индивидуализирован, тем больше мы наделяем его собственными внутренними смыслами – тем больше отождествляем себя с ним; иначе сказать, тем легче нам поверить, что герой – это мы.

«Герой прискакал на белом коне». Вы не говорите: «низкорослый герой прискакал на белом коне», потому что, если слушатель не низкорослый, он не станет отождествлять себя с героем. Вы не говорите: «рослый герой прискакал на белом коне», потому что, если слушатель мал ростом, он не отождествит себя с героем. Вы говорите: «герой», и публика подсознательно понимает, что они и есть «герой».

Макгаффин – вещь, которая важна для нас – самая главная вещь. Зритель подставит нужное – каждый свое.

Вот так и с целью добиться пересмотра. На этом этапе, вероятно, нет необходимости знать – пересмотра чего.

Актеру не обязательно это знать. Пересмотра оценки, пересмотра заявления, пересмотра выговора. На данном этапе это – макгаффин. Чем меньше привязки к конкретному, тем лучше для нас, зрителей. Чем меньше описан герой, тем лучше для нас.

Четвертый шаг – кто скажет? Мы знаем, к чему идем, и знаем, кто идет с нами. Мы знаем, кого любим, но черт знает, с кем поженимся. Добиться пересмотра. Ну, вперед.

С: Вы должны попросить о пересмотре.

М: Хорошо. Так. Не глоток ли это свежего воздуха? Бодрящий глоток свежего воздуха привнесен в наше обсуждение, и это же свежее дыхание войдет в фильм. Итак, мы имеем: прийти заранее, подготовиться, выразить почтение и попросить – четвертая часть – добиться пересмотра.

С: Вы не думаете, что приход заранее и приготовление – то же самое, что выразить почтение?

М: Вы хотите сказать, что эти два действия подпадают под более широкое: выразить почтение? Не знаю. У меня есть вопрос насчет подготовиться, может быть, вернемся к нему позже.

Видите, чем мы сейчас занимаемся? Мы преобразуем большее, чтобы лучше понять меньшее, и преобразуем меньшее, чтобы лучше понять большее (двигаясь от сверхзадачи к монтажным кускам и обратно, от кусков к сверхзадаче, и т. д.), пока не придем к плану, который, по-видимому, отвечает всем нашим требованиям. Тогда мы приведем план в действие и снимем его [4] Процесс, которым мы заняты сейчас в этой, – это исследование динамики между моментом и целью. Эта динамика – в нашем обсуждении, в фильме, в театре – и придает моменту и целому силу. В прекрасной драме каждый момент служит цели, сверхзадаче, и каждый момент прекрасен сам по себе. Если момент только служит сверхзадаче, мы получаем тяжеловесную повествовательную псевдодраму, годную только как наглядное доказательство или «пьесу идей». Если момент стоит сам по себе, мы имеем только довольное собой «зрелище». Усилия, потраченные художником драмы на анализ, позволяют и ему, и публике получать удовольствие от пьесы. Если пожалеть на это время, театр превращается в ужаснейшее брачное ложе: «один из супругов шепчет: “люби меня”, а другой, надувшись: “убеди меня”». .

Можно обнаружить – как я это слегка почувствовал на моем первом фильме и в большей степени на втором, – что после того, как мы сняли, требуются дальнейшие улучшения; это явление ученые называют Фактором Иисуса – технический термин, означающий: «на бумаге выглядит правильно, но по какой-то причине не действует в натуре».

Такое иногда случается. Единственное, что вы можете в таком случае, – это извлечь урок. Ответ всегда есть. Иногда требуется больше ума, чем у нас есть в данном случае, – но ответ есть всегда. Иногда он такой: «Не могу пока сообразить, что тут нужно», и мы должны помнить, что сказал поэт [5] Поль Валери (1871–1945). : «Стихотворение никогда не бывает законченным – только случай его заканчивает, отдавая читателям».

Хорошо, хватит о любовных сценах. Мы придумали три монтажных куска, посмотрели на сквозную линию и сказали: «может быть, эта сквозная линия не так уж хороша». Мы отказались от сквозной линии завоевать уважение в пользу такой: добиться пересмотра. Теперь мы можем вернуться к трем монтажным кускам и, пожалуй, скажем, что с подготовкой что-то не так. Может быть, этот кусок на самом деле о том, чтобы выразить почтение. Не знаю. Давайте продвинемся немного дальше и посмотрим, не подскажет ли нам что-нибудь четвертый шаг.

С: Надо ли нам решить, каков окончательный результат?

М: Вы спрашиваете, добьется ли герой пересмотра? Кому интересно узнать, добьется его герой или нет? Слушаем.