Галина Николаева - Записки мудрой стервы

А самое главное: им запрещено жаловаться. Каждому мужчине с рождения вбивают в голову стереотип: у тебя ничего не болит, ты не слабак, ты не устаешь, тебе не может быть плохо. Это ли не дискриминация? Человек может быть потенциально сильным или слабым, активным или пассивным независимо от пола. Но наше общество дискриминирует мужчину в тот самый момент, когда делает вид, что он железный рыцарь, у которого отсутствуют слезные железы и никогда не бывает простатита. И мне очень жаль, что среднестатистический россиянин изо всех сил поддерживает этот бессмысленный патриархальный миф, предпочитая быть раздавленным под его гнетом, чем признать себя обычным человеком, а не высшим существом.

Но легко ли быть богом? Какому мужчине не нравится, когда на него, повелителя и господина, смотрят снизу вверх восхищенными глазами! Какой мужчина не мечтает, поправляя галстук, невозмутимо произнести: «Джавдет мой… Встретишь – не трогай его!..» Какому мужчине не приятно стукнуть по столу кулаком и рявкнуть: «Я сказал!»

Между тем, по словам социолога Майкла Месснера, «за узкие определения маскулинности, обещающие им высокий статус и привилегии, мужчины расплачиваются поверхностными межличностными отношениями, плохим здоровьем и преждевременной смертью». Доказывать всем и каждому, что ты самый сильный, самый умный и самый главный, – далеко не манна небесная. Чтобы убедиться в этом, достаточно изучить хит-парад самых типичных причин мужской смертности в России, которая, к слову, самая высокая из всех стран, обнародующих такого рода статистику.

Первая причина, конечно же, водка. Около пятидесяти тысяч российских мужчин в год умирают оттого, что употребляют некачественный алкоголь. Сколько их умирают оттого, что употребляют качественный, – никто не считал… Почему же русский мужик (даже язык не поворачивается сказать – мужчина) пьет? Вопрос старый и почти риторический. Однако ответ лежит на поверхности. Говорят, выпивка помогает снять стресс. Почему тогда, спрашивается, наши женщины не спиваются в массовом порядке? У них что, проблем в жизни меньше? Нет, не меньше. Но если на меня накричит начальник, или я поссорюсь с мужем, или меня выгонят с работы, то я тут же побегу жаловаться коллегам, подругам, родственникам и прочим психоаналитикам. А мужчина не побежит. Ему нельзя, он сильный. И если надо мной общество будет причитать: «Ай, бедняжечка», то мужчину в такой же сложной ситуации оно будет одергивать: «Чего разнюнился? Чай, не баба».

Поэтому, опасаясь быть похожим на женщину, «настоящий» мужчина бежит со своими проблемами не к близким людям, а в ларек. Ведь выпивка позволит ему хотя бы на время избавиться от ответственности и обязанности быть Железным Феликсом – с пьяного какой спрос? К тому же есть шанс, что тогда его тоже пожалеют. Разрешат поплакать и посетовать на жизнь. Его, масика, уложат в кроватку и, может быть, даже снимут с него ботиночки…

Отсюда вывод: сильный пол пьет, потому что на трезвую голову не может позволить себе даже минутку слабости. А от тех вчерашних бессильных слез и ботиночек малодушно открещивается: «Не помню, пьяный был».

Вторая причина высокой мужской смертности – необходимость всю жизнь сдавать тест на жесткость. Как и во всех патриархальных отсталых странах, наши общественные стереотипы довольно примитивны: баба должна уметь варить борщ, а мужик должен уметь дать в морду. Отсюда и пляшем. Агрессивная маскулинность активно насаждается в прессе. На телеэкранах идут боевики, прославляющие мужскую силу, решительность и воинские навыки героев бесконечных «Ментов», «Блокпостов» и «Бригад», причем принципиальных различий между этими самыми героями практически не делается. На самом высшем уровне звучит чисто конкретное обещание кого-нибудь замочить в сортире. А проправительственный блок «Медведь», возглавляемый двумя генералами и одним борцом, и вовсе выступает на выборах в Думу под скромным лозунгом «Кто в лесу хозяин?».

В общем, страна живет по понятиям: культ физической силы, повальная популярность блатных песен, пренебрежение к ценности человеческой жизни и готовность к применению насилия. И при этом как-то не берется в расчет, что распространение подобных нравов настоящей «мужской жизни» среди, например, молодежи увеличивает количество смертей подростков и угрожает самим устоям правового цивилизованного общества. Я уже не говорю о том, что сейчас, приехав за границу и сообщив свою национальность, наш турист вынужден поспешно добавлять: «Но я не мафиози!»

Неудивительно, что при таком положении вещей российский мужчина с самого юного возраста и всю жизнь вынужден косить под «мачо» и набирать очки на звание Самого Крутого Парня. Он должен доказывать, что не плетется в задних рядах, что у него крепкие кулаки, он умеет постоять за себя, умеет зарабатывать, у него все получается если не в бизнесе, то хотя бы в организованной преступности. И достаточно зайти на любое наше кладбище, чтобы увидеть, как много тех, у кого это действительно получилось, кто заслужил право на проникновенную надпись на памятнике: «Вовану от скорбящей братвы».

Третья причина мужской смертности – гусарство. На производстве погибают в десять раз больше мужчин, чем женщин. Лихо подкрутив усы, мужчины камнем валятся с лесов, столбов и крыш («Хороший ты парень, но не орел»). Они во много раз чаще, чем женщины, нарушают Правила дорожного движения, чаще превышают скорость, садятся за руль в нетрезвом состоянии и лихачат на дороге. Даже в сексе мужчины абсолютно бесшабашны. Ведь не зря защищенные половые контакты у нас презрительно называются «сексом в противогазе». Что, спрашивается, вынуждает мужчин поступать столь бездумно? Наверное, ими движет то же, что заставляет маленьких детей запихивать себе в ноздри пуговицы: если тебя предупреждают, что лучше этого не делать, значит, что-то в этом есть.

Причина четвертая: пренебрежение к собственному здоровью. Психика мужчин менее устойчива – мужчин-самоубийц в три раза больше, чем женщин, которые не справились с трудностями этой жизни. Казалось бы, ну сходи ты вовремя к специалисту! Ан нет. Мальчики не плачут.

Далее. Мужчины часто бывают невоздержанны не только в алкоголе, курении и сексе, но и в еде.

А во время мужского климакса, от 40 до 47 лет, у нас идет такая инфарктно-инсультная полоса, какой нет нигде в Европе. Каждый год в России от болезней сердца и сосудов умирают миллион двести тысяч человек, и 80 % из них – мужчины. Если в США производится триста тысяч коронарных шунтирований на сердце, то в России – всего пять тысяч. Наши не хотят лечиться! Наверное, опять боятся показаться слабыми – вдруг конкуренты, воспользовавшись их немощью, проберутся в дом и займут место вожака? И в ситуации, когда гормональные железы начинают ослабевать, когда в первую очередь надо следить за здоровьем, мужчина занимается тем, что доказывает, что он моложе, сильнее и круче собственного сына. Не обращая внимания на стресс и неприятные ощущения в груди, он либо бежит к юной любовнице, либо надрывается в бизнесе, либо попросту пьет. А то и все сразу, и побольше.