Себастьян Тьери - Происхождение мира

ЖАН-ЛУИ: Да, точно. Но это недалеко от Дюссельдорфа.

КОЛДУН: Двести километров.

ЖАН-ЛУИ: Да, для меня это недалеко. На автомобиле. По автобану.

Колдун смотрит снова на фотографию.

КОЛДУН: Сколько ей?

ЖАН-ЛУИ: Хотите сказать… Сколько ей лет?

КОЛДУН: Да.

ЖАН-ЛУИ: Постойте, это не просто… По немецкому календарю, это будет…

КОЛДУН: Какой возраст твоей матери?

ЖАН-ЛУИ: Ей… Ей… Она старше меня на… В таком случае… Это будет сколько же… Я не знаю. Знаете, она женщина очень кокетливая, поэтому скрывала свой возраст.

ЖАН-ЛУИ: А ты, какой твой возраст?

ЖАН-ЛУИ: Мой?

КОЛДУН: Ты не знаешь твой возраст?

ЖАН-ЛУИ: Да, конечно, я знаю… Мне… Мне сорок пять лет!

КОЛДУН: Значит, твоя мать родила тебя в шестьдесят три?

ЖАН-ЛУИ: Ничего невозможного в этом нет… А в чем дело?

КОЛДУН: (показывая фотографию) Потому что это вагина ста восьмилетней женщины. Значит, она тебя родила в шестьдесят три года.

ЖАН-ЛУИ: Она же немка.

КОЛДУН: Перестань мне лгать, Жан-Луи! В данный момент твоя жизнь в животе у питона! Если ты хочешь выйти, ты должен вести себя как порядочный человек. Я тоже провел три дня в животе питона. А потом он меня изблевал. Как, по — твоему, почему питон меня изблевал?

ЖАН-ЛУИ: Не знаю… Он заболел?

КОЛДУН: Он меня изблевал потому, что я чист, как алмаз, и тверд, как слоновая кость. А ты? Что ты должен сделать, чтобы питон тебя изблевал? (Пауза) . Сказать правду.

ЖАН-ЛУИ: И как вы представляете себе это! Это невозможно! То, что вы требуете! Моя мать не хочет снимать трусы! Не хочет! Я не могу их с нее сорвать силой!

КОЛДУН: Кто хочет сделать — ищет способ. Кто не хочет ничего делать — ищет оправдание.

ЖАН-ЛУИ: Да нет способа! Нет способа!

КОЛДУН: Ложь — это путь наименьшего сопротивления.

ЖАН-ЛУИ: (взрываясь) Наименьшего сопротивления? Наименьшего сопротивления? А вы уже ходили в секс-шоп покупать фотографии голых старух? Я пересмотрел триста фотографий престарелых вагин! Три сотни старых кисок! Одна страшней другой! Это жестоко! Жестоко! Даже продавец упал в обморок! Это не наименьшее сопротивление! Это ужас! Ужас, месье Сиссохо! Ужас!

Пауза.

КОЛДУН: Папа Джемба должен вам доверять.

ЖАН-ЛУИ: Мне плевать на папу Джембу! Нет никакого папы Джембы! Хватит с меня всех этих глупостей! (Хватается за голову) Что я здесь делаю? Что я сделал такого, чем я заслужил все это? Я даже не знаю, жив я или мертв! Жив или мертв!

Пауза. Колдун размышляет перед своим суком.

ЖАН-ЛУИ: Я в аду! Да, месье Сиссохо?! Я в аду?

КОЛДУН: Папа Джемба, Папа Джемба, покажи нам путь.

ЖАН-ЛУИ: (под нос) Что я тут делаю…

КОЛДУН: Коснись своего сердца.

Жан-Луи кладет руку на грудь.

ЖАН-ЛУИ: Оно бьется? Оно бьется! Так и есть, оно бьется! Спасибо, папа Джемба! Спасибо!

КОЛДУН: Зачем папа Джемба создал тебя?

ЖАН-ЛУИ: Не знаю.

КОЛДУН: Ты должен задать себе этот вопрос.

ЖАН-ЛУИ: Хорошо.

КОЛДУН: Папа Джемба создал для тебя для счастья, а не для несчастья. Если происходит несчастье, то это ты сам его вызвал. (Пауза). У тебя осталось три дня, чтобы сделать фото.

ЖАН-ЛУИ: Что?

КОЛДУН: У тебя осталось три дня.

ЖАН-ЛУИ: А иначе?

Колдун собирает вещи.

ЖАН-ЛУИ: (кладет руку на грудь) Оно не бьется! Оно больше не бьется! Не делайте этого!

КОЛДУН: Путь правды всегда ведет к правде.

ЖАН-ЛУИ: К какой правде?

КОЛДУН: Надо сказать правду твоей матери.

ЖАН-ЛУИ: (в панике) Я сделаю это! Я клянусь вам, что сделаю это!

КОЛДУН: И перестань, наконец, путать колдуна с фокусником, а бульдога с носорогом.

Колдун уходит.

Затемнение

Жан-Луи, Валери, Мишель и Мать в гостиной. Атмосфера напряжена.

У Мишеля в руках букет желтых цветов.

ЖАН-ЛУИ: Мишель хочет принести тебе свои извинения. (пауза) Давай, Мишель.

МИШЕЛЬ: Я прошу вас меня простить.

МАТЬ: Хорошо.

МИШЕЛЬ: Я не хотел на вас нападать. Я просто хотел… сделать свою работу.

МАТЬ: (сухо) Хорошо.

Пауза.

МИШЕЛЬ: Не знаю, что на меня нашло…

МАТЬ: (сухо) Забудем.

Пауза.

МИШЕЛЬ: Мне нравится спасть людей. Моя проблема в том, что я слишком привержен клятве Гиппократа.

МАТЬ: Не будем больше о этом, Мишель.

Пауза.

ЖАН-ЛУИ: Цветы!

МИШЕЛЬ: Ах, простите (протягивает букет Матери) Цветы.

МАТЬ: (отказываясь от букета) Спасибо.

Пауза.

МАТЬ: Хотите чего-нибудь выпить?

МАТЬ: С удовольствием.

ВАЛЕРИ: Сангрии?

МАТЬ: Хорошо.

Валери выходит на кухню. Долгая пауза.

ЖАН-ЛУИ: Что ты будешь делать 14 июля?

МАТЬ: Пока не знаю.

Долгая пауза.

ЖАН-ЛУИ: Пойдешь смотреть парад?

МАТЬ: Да, вероятно.

МИШЕЛЬ: В этом году, я думаю, гвоздем программы будут бывшие колонии.

МАТЬ: Да, я слышала про это.

ЖАН-ЛУИ: Я считаю, это очень хорошо, что они примут участие в параде.

МАТЬ: Да.

МИШЕЛЬ: Вы не против, если я разуюсь?

МАТЬ: Нет.

Мишель разувается.

МИШЕЛЬ: (босиком) В этом году гвианские части пройдут по Елисейским полям в первый раз, так ведь?

МАТЬ: Да, вероятно.

Пауза. Мишель снимает рубашку.

ЖАН-ЛУИ: Как ты думаешь, в Гвиане есть танки?

МАТЬ: Что ты говоришь?

ЖАН-ЛУИ: В Гвиане, как ты думаешь, есть танки?

МАТЬ: (не в своей тарелке) Я не знаю.

МИШЕЛЬ: Если у них есть военные, то и танки точно есть.

МАТЬ: (глядя в сторону) Возможно.

МИШЕЛЬ: Это очевидно. Военный без танка… Это все равно, что солдат без пулемета.

Жан-Луи тоже раздевается. Молчание. Мать не знает уже, куда смотреть.

МАТЬ: (не зная куда деваться) Но…

ЖАН-ЛУИ: Это действительно так, мама, Мишель прав. Страшен не сам солдат, а его оружие.

МАТЬ: (глядя вбок) Я не знаю.

ЖАН-ЛУИ: (в трусах) Знаешь, мама, это очевидно. Если ты встретишь гвианца на улице, у тебя не будет никакой причины его пугаться… Но если ты окажешься перед танком, которым управляет гвианец…