Габор Рассов - Друзья из шкафа

Крестьянка подходит к стаду, бросает куски мяса, овощи, разрезанные фрукты. Крестьянка ласкает то одного, то другого.

КРЕСТЬЯНКА: (в камеру, поглаживая молодую особь) Нужно не только питание, но и ласка. Прежде всего ласка.

ГОЛОС ЗА КАДРОМ: Наши друзья работоспособны, они рано ложатся спать и рано встают. Они хорошо питались в молодости, поэтому в зрелом возрасте могут довольствоваться очень умеренным рационом.

Конец рекламного ролика.

ОДИЛЬ: Очень, очень хорошо. Жюльетта, может быть, пока твой муж делает камин, ты с нами побеседуешь? Это нам поможет дождаться скоротать время.

ЖЮЛЬЕТТА: С удовольствием. Ты великолепна, Одиль! И ты, Жак, ты ослепительно выглядишь! Кажется, что у тебя на работе все замечательно! А ваши дети такие лапочки! По их глазам видно, как они умны и нежны! А твоя мама, Одиль, в такой прекрасной форме для своих девяносто двух лет, она просто великолепна!

ОДИЛЬ: ( Жаку, тихо) Ты был прав, она способна говорить только о себе, это так надоедает! (Жюльетте) Скажи, Жюльетта, ты способна говорить о чем-нибудь, кроме как о себе? Или у тебя язык отсохнет? Я, я, опять и снова я! Клянусь тебе, это очень утомительно! Это же не так трудно интересоваться другими, не только собой! Ну я не знаю, спроси меня, что ли, прочла ли я книгу «…» или новый роман «…», или повесть «…».

ЖАК: Точечки, моя дорогая! Точно так же, как и раньше, их надо заполнить!

ОДИЛЬ: Ах, в самом деле! Я забываю все время, это так нервирует! (в дурном настроении) Итак, спроси меня, читала ли я последний роман Лафонтена, или Агаты Кристи, или этого, как его…

ЖАК: Жоржа Сименона.

ОДИЛЬ: Нет, погоди, я хочу вспомнить сама, я же выучила весь список. Ух, тьфу ты, как его звали-то? А, вот, как соседского мальчишку — Гюго!

ЖАК: Браво, дорогая, браво!

ОДИЛЬ: Спасибо! На чем я остановилась?

ЖЮЛЬЕТТА: Ты меня упрекала в том, что я говорю только про себя. И я признаю, что это одна из моих наиболее отвратительных черт, я очень эгоцентрична. Ты не первая, кто мне об этом говорит. Это доказывает, что ты права, так как ты даешь мне шанс стать лучше, указывая на мои недостатки.

Теперь я отдаю себе отчет в том, насколько мое поведение абсурдно и необдуманно, насколько я рискую испортить нашу дружбу, которой я дорожу больше всего на свете. И потом, это уже во второй раз я веду себя плохо. В наш прошлый вечер я сказала: «Одиль, я тебя обожаю!» Тогда как на самом деле думала: «Одиль, я тебя очень — очень люблю!» Несмотря на этот отвратительный рецидив, который невероятно утяжеляет мою вину, я позволю себе принести мои самые глупые извинения Одиль. И с сердцем, полным ликования, я заранее принимаю твой справедливый вердикт и надеюсь на самое суровое наказание, которому ты меня подвергнешь.

ОДИЛЬ: Окей, окей, я принимаю твои извинения. А что касается справедливого и сурового наказания, дай мне твои сережки и твое платье, и больше не будем об этом говорить.

ЖЮЛЬЕТТА: О, спасибо, Одиль! От всего сердца спасибо!

Жюльетта снимает серьги и платье и дает Одиль, которая тут же их надевает.

ЖАК: М-м, тебе так идет!

ОДИЛЬ: Что?

ЖАК: (игнорируя Одиль, обращаясь к Жюльетте) Без платья тебе очень идет!

ГИ: В общем, камин готов.

ОДИЛЬ: Не очень быстро, собачий холод уже.

ГИ: (тихо, Жюльетте) Я надеюсь, что мы нарубили достаточно дров.

ЖЮЛЬЕТТА: (тихо) Господи, надеюсь!

ЖАК: Как правило, огонь приводит меня в хорошее расположение духа. Пожелаем, чтобы так и вышло в этот раз!

Ги кладет поленья в камин который он только что сложил, и пытается разжечь огонь.

ОДИЛЬ: Ты нам сказала, что Ги вырос на экологически чистых биопродуктах. А ты, Жюльетта, ты тоже оттуда?

ЖЮЛЬЕТТА: Нет, я стала профессиональной подругой позже, до этого я была…. Не знаю, должна ли я вам это рассказать…

ОДИЛЬ: Нет, только не это! Я спросила об этом только для проформы! По правде сказать, у меня нет никакого желания знать, что с тобой было, у меня и так впечатление, что я уже слишко много о тебе знаю! Наоборот, не заставляй меня все время слушать одни и те же истории, в большинстве лживые. Вот я, например, говорю всегда, что была прекрасной ученицей — а это, естественно, полная неправда, я была посредственной ученицей, троечницей, я даже оставалась два раза на второй год. Смешно, не правда ли?

ЖАК: Честно говоря, да. Тем более, что никто не глуп настолько, чтобы поверить, что ты была прекрасной ученицей! Это бросается в глаза, только слепой не увидел бы, что ты всегда была полной, абсолютной тупицей, из тех, кто не добивается ничего, несмотря на прилагаемые усилия.

ОДИЛЬ: Неприятно слышать, но это так.

ЖАК: Ты совершенная дура, Одиль, все это знают!

ОДИЛЬ: Да, все это знают!

ГИ: Огонь занялся.

ЖАК: Не очень-то быстро! Стало холодно!

ОДИЛЬ: Редко в июле бывает такой холод!

ЖЮЛЬЕТТА: Наверное, потому, что сейчас февраль!

ОДИЛЬ: Может быть.

ГИ: А теперь, в такой теплой атмосфере, мы можем потанцевать!

ЖАК: Нет, ненавижу танцы, и потом, у нас нет никакой музыки. Впрочем, мы ее никогда и не слушаем, я предпочитаю шум машин и гудки. Что вы хотите, я же житель мегаполиса!

ОДИЛЬ: Проще сказать имбецил!

ЖАК: В самом деле!

ГИ: А если мы выкурим по сигаре? У огонька это может быть приятно.

ЖАК: От дыма я кашляю.

ОДИЛЬ: Я тоже.

Одиль и Жак кашляют.

ГИ: Что вы скажете, если Жюльетта научит вас вязать? Вязание занимает руки, а мозг тем временем остается свободным, чтобы думать.

ЖАК: Думать? Это как с музыкой, ненавижу! Мне, впрочем, и не приходилось никогда, я вообще не думаю. Одиль, впрочем, тоже!

ОДИЛЬ: Ах нет, никогда, я никогда не думаю, и горжусь этим!

ЖАК: Да и о чем думать? В моем случае, а это случай полного болвана, можно думать только о какой-нибудь ахинее, это мне кажется более здравомыслящим.

ОДИЛЬ: Что касается меня, то мне просто никогда ничего не приходит на ум!! Думать? Хорошая шутка! Мне особо нечем заняться, но все-таки это лучше, чем думать.

ЖАК: Если уж предлагается подумать, то я предпочитаю сразу же пойти спать. А если так рано ложится спать, то зачем тогда вообще нужны друзья? Хорошие друзья, настоящие друзья должны составлять компанию по меньшей мере до 20.30, и вот тогда можно на следующий день сказать: я провел хороший вечер!