Миро Гавран - Муж моей жены. Возвращение мужа моей жены

Жаркец: Что ж я буду говорить, что я понятия не имею о вашей жене, если я знаю о ней все.

Креше: Все? Что все? Значит, она опять возила в Загреб посылки? Знаете, это ведь никакая не торговля. Это просто для друзей. Сейчас так трудно что-то кому-то переслать, если что-нибудь не придумать.

Жаркец: Я знаю о вашей жене все. И пришел я, чтобы и о вас кое-что узнать.

Креше: (опять падает на колени) Я ничего об этих посылках не знаю. Я сто раз ей говорил: тебя это до тюрьмы доведет. Не связывайся со спекуляцией. Это не для тебя. Но она не хотела меня слушать. Вы же знаете, как с женщинами! Если они себе что-нибудь втемяшат в башку, то уже ничто не поможет. Только не забирайте ее! Что я буду без нее делать? Она для меня — все на этом свете! Как я буду без нее? Останусь как сухой пень, если вы ее посадите в тюрьму! Это нужда ее заставила это делать! Сейчас так тяжело жить без подработки. То, что я зарабатывал в порту, ушло в прошлое. Налоги, дом. Ни на что не хватает.

Жаркец: Значит, вы приросли к ней всем сердцем?

Креше: А как же? Она, конечно, слишком строгая, но такая красивая, хорошая. Когда она рядом со мной, у меня дом — полная чаша. Если вы ее посадите в тюрьму, я с тоски помру. Я очень поздно женился. Я так долго жил как отшельник, как моряк. Пока в мою жизнь не вошла эта красавица. Без нее я боялся старости, очень боялся. Я прощаю ей все. И что кричит на меня. Пусть кричит, только бы была жива и здорова. Знаете, у нас ведь идеальный брак: она сутки дома, а сутки в дороге. Я не смог бы жить с женой и видеть ее каждый день. А с другой стороны, я с ума сойду, если не увижу ее хотя бы два дня. Сейчас она на работе, моя королева. Не забирайте ее, если можно.

Жаркец: Я пришел не для того, чтобы ее забрать.

Креше: A штраф?

Жаркец: Какой штраф?

Креше: За посылки. Вы же торговый инспектор или полицейский в гражданке, или еще кто-нибудь такой. Я же вижу, что вы все знаете. Значит, вы за ней следите.

Жаркец: Никакой я не полицейский. Я обыкновенный гражданин.

Креше: Вы не работаете на полицию?

Жаркец: Нет!

Креше: Идите вы к черту! А я тут стою перед вами на коленях, как перед Господом! Сейчас ты у меня получишь!

Жаркец: Не подходите ко мне, если не хотите навредить Драгице! Не подходите!

Креше: Чем это я могу навредить Драгице, если тебе вмажу?

Жаркец: Вы навредите ей и даже очень. Я вам все объясню, только не спешите.

Креше: (удивленно) Кто вы вообще такой?

Жаркец: Подождите, сейчас все узнаете… (Подходит к большой свадебной фотографии Креше и Драгицы, смотрит на нее, дотрагивается рукой до рамки) Такая же рамочка, как и у нас.

Креше: Как у вас с женой?

Жаркец: Да!

Креше: У моей Драгицы есть вкус.

Жаркец: Да, есть. (Осматривает квартиру любопытным взглядом. Креше не спускает с него глаз.) Значит, Драгица живет здесь.

Креше: Да, здесь.

Жаркец: Никогда бы не подумал. Знаете, у меня в квартире всегда порядок, нигде ни пылинки. Каждая вещь на своем месте. Знаете, моя жена любит порядок, уют…

Креше: А, да? А мою жену эти глупости не интересуют. Моя Драгица говорит: «Креше, самое главное, что ты хорошо готовишь. А к этому свинарнику я привыкла, хотя он мне и мешает».

Жаркец: Да. Драгица любит и хорошо поесть, и чтобы порядок везде был. В одном доме у нее одно, в другом другое.

Креше: О чем вы говорите?

Жаркец: О нашей Драгице.

Креше: О « нашей»?!

Жаркец: Да, о нашей.

Креше: Да я тебя сейчас убью, я тебя задушу прямо на этом месте! (хватает Жаркеца за грудки, замахивается на него, но вдруг останавливается) А ты случайно не родственник Драгицы, если столько о ней знаешь?

Жаркец: Родственник. Мы из одной семьи.

Креше отпускает Жаркеца.

Креше: Слушай, она мне никогда о тебе не рассказывала. Как ты сказал, тебя зовут?

Жаркец: Жаркец.

Креше: Жаркец, Жаркец… На сколько я помню, она о вас никогда не вспоминала. Все, что я знаю, это то, что она осталась без родителей, когда была еще ребенком. А тетя, которая ее растила, умерла за три года до того, как мы познакомились.

Жаркец: И о вас Драгица никогда ничего не рассказывала. Если бы я не постарался, то и не узнал бы никогда, что вы существуете.

Креше: Она вам обо мне никогда не рассказывала?

Жаркец: Нет.

Креше: А когда в последний раз вы с ней виделись?

Жаркец: Позавчера.

Креше: Позавчера?!

Жаркец: Да, в Любляне.

Креше: В Любляне?! Ни сегодня перед тем, как ушла, ни вчера, когда приехала, она не рассказывала мне ни о каком родственнике.

Жаркец: И мне о вас тоже.

Креше: И что она вам не говорила, что замужем за мной?

Жаркец: Нет.

Креше: А вы часом не какой-нибудь «особый» родственник? А то я вам здесь сейчас устрою… Моя Драгица никогда мне не изменяла. А если бы только подумала, я бы ее наизнанку вывернул. Вы что с ней?..

Жаркец: У нас с ней такие отношения, как и положено в любой нормальной семье.

Креше: Хорошо. Вы кем приходитесь моей жене?

Жаркец: Я ее муж.

Креше: Чтооооооооо!?!

Жаркец: Я знал, что вас это удивит.

Креше: Повторите, что вы сказали!

Жаркец: Я муж вашей жены. А вы — муж моей жены.

Креше: Вы ненормальный!

Жаркец: И я был вне себя, когда узнал о вас. И моя лодка утонула.

Креше: Вон из моего дома! Хватит порочить мою честную и верную жену!

Жаркец: Я совсем не за этим приехал!

Креше: (грубо хватает Жаркеца за лацканы пиджака) Клеветник! Если ты не уберешь свою задницу из моего дома, я тебя сам выставлю. Обманщик!

Жаркец: Подождите, у меня есть доказательство моей правоты.

Креше: Какое доказательство?

Жаркец: Доказательство того, что Драгица — моя жена.

Креше: Показывайте!

Жаркец: Я не могу, пока вы не отпустите плащ.

Креше отпускает его.

Креше: О каком доказательстве ты говоришь?

Жаркец: (из внутреннего кармана достает свидетельство о браке) Вот взгляните: черным по белому.

Креше: Что это?

Жаркец: Свидетельство о браке. Официальный документ, подтверждающий, что мы с Драгицей пять лет назад поженились.

Жаркец в протянутой руке держит свидетельство. Креше как бы не решаясь взять предложенный документ, внимательно читает его, шевеля губами. Затем поднимает глаза и смотрит в зрительный зал. Потом вдруг, чтобы убедиться, читает свидетельство опять, шевеля губами, как будто бы только теперь до него доходит все, о чем говорил Жаркец. Кажется, что Креше окаменел. Его голос похож на голос, доносящийся издалека, откуда-то из могилы.