Миро Гавран - Муж моей жены. Возвращение мужа моей жены

Креше: Неужели после всего этого?

Жаркец: А что еще мне остается?

Креше: Вы можете ей простить, что она вот так обманывала вас со мной?

Жаркец: Простить могу, но забыть не смогу. Как говорит один наш писатель: «Мы, словенцы, прощаем, но ничего не забываем».

КУРЕШЕ: И вы ждете от меня, что я с Драгицей расстанусь и выставлю ее из дому?

Жаркец: Конечно. Как вы можете жить с женщиной, которая свое тело предала греху! О которой вы знаете, что она делает из вас дурака! Она не имеет морального права посмотреть вам в глаза и сказать: «Здравствуй, мой ненаглядный муж. Хочешь, я поглажу тебя по спинке?» и все такое. Вы со мной согласны?

Креше: Согласен.

Жаркец: Вы ее ненавидите?

Креше: Конечно! Подождите, дайте немного подумать…

Жаркец: Да что тут думать?! Все ясно, как белый день. Она вас обманывала? — Обманывала. Вы не можете это перенести? — Не можете! Что лучше всего? Послать ее к черту? — К черту! Если все это так, тогда к чему все эти разговоры

Креше: Подождите, а вы?

Жаркец: Что я?

Креше: Неужели вы простите?

Жаркец: Прощу.

Креше: Но как? После всего этого?

Жаркец: Я не далматинец.

Креше: Но вы же мужчина.

Жаркец: Только иногда. (пауза) Что вы молчите?

Креше: Думаю.

Жаркец: Не стоит.

Креше: У меня голова кругом идет.

Жаркец: Что вам еще не понятно?

Креше: Объясните мне, как вы можете жить с ней и дальше? Как вы можете переступить через все это?

Жаркец: Видите ли, человек — это существо разумное. Koitus ergo sum. Это разумное существо иногда может проявлять чувства, но разум все же побеждает. И я долго раздумывал по поводу меня и моей жены Драгицы.

Креше: Нашей жены.

Жаркец: Нашей жены Драгицы и меня. И нашел несколько причин, из которых самая важная — это то, что я уже в годах. Проблемы с пищеварением, низкое давление, язва, ревматизм и так далее. Короче говоря, я не могу в такие годы начинать ухаживать за другой женщиной. Не смогу покупать цветы, писать любовные письма, цитировать Францета Прешерена. Это уже не серьезно. Не к лицу человеку моих лет.

Креше: Ну, да. Было бы немного странно.

Жаркец: Я думаю, что больше уже не смогу полюбить. Мужчина должен идеализировать весь женский род, чтобы он смог заинтересоваться одним экземпляром. А с другой стороны, я слишком старый, чтобы снова начать привыкать к ворчанию, к болезням, к «трудным дням» новой женщины. Это привыкание — процесс, который требует нервов и воли, а у меня уже нет ни нервов, ни воли. Поэтому, как смягчающее обстоятельство, я принял то, что Драгица — проводница, и ее часто не бывает дома. Я подумал, как было бы ужасно, если бы каждый день рядом со мной была женщина, которая бы говорила «не делай того, не делай этого». И вот так в процессе погружения в новую проблему, я пришел к выводу: какая есть — такая есть, и изменить ее нельзя. Так уж лучше зло известное, чем неизвестное.

Креше: Интересно вы смотрите на проблему. Ой, я совсем забыл, я даже не предложил вам выпить.

Жаркец: Не важно.

Креше: Как это «не важно»! Вы первый раз у меня в доме. Вы должны выпить.

Жаркец: Я почти не пью. Вернее, не пил, пока две недели назад не нашел свидетельство о браке. Тогда и напился.

Креше: Вот видите, всему — свое время. А я, когда перестал работать, перестал и выпивать, так что пью сейчас раз-другой в неделю. Так что вы будете, вино или ракию?

Жаркец: Ну, если это так необходимо, то ракию. Только немного.

Креше: (выставляет бутылку ракии и две рюмки) Чувствуйте себя, как дома. Садитесь, как вам удобно.

Жаркец: Спасибо, спасибо большое.

Креше: (протягивает Жаркецу рюмку ракии) Пожалуйста.

Жаркец: Спасибо.

Креше: Я поднимаю этот тост за жизнь, которая нас обоих затрахала.

Жаркец: За жизнь.

Креше: Ну, будем здоровы.

Жаркец: Будем здоровы.

Они чокаются и выпивают до дна. Ставят рюмки на стол и смотрят перед собой долго и сосредоточенно. Вдруг поднимают взгляды друг на друга. Креше кивком головы ставит вопрос Жаркецу. Тот кивает утвердительно. Креше наливает две рюмки, одну протягивает Жаркецу.

Kреше: Будем здоровы.

Жаркец: Будем.

Они чокаются и выпивают до дна. Ставят рюмки на стол и долго смотрят перед собой, не произнося ни слова. Вдруг снова поднимают взгляды друг на друга. Креше кивком головы ставит вопрос Жаркецу. Тот кивает утвердительно. Креше наливает две рюмки, одну протягивает Жаркецу.

Жаркец: Может, тормознем?

Креше: Ни в коем случае! Выпьем… за судьбу-злодейку!

Жаркец: Если за судьбу, тогда можно.

Креше: Будем здоровы.

Жаркец: Будем.

Они чокаются и выпивают до дна. Ставят рюмки на стол и смотрят перед собой долго и сосредоточенно. Вдруг поднимают взгляды друг на друга. На этот раз Жаркец кивком головы ставит вопрос Креше. Тот кивает утвердительно. Жаркец наливает две рюмки, одну протягивает Креше.

Жаркец: Будем здоровы.

Креше: Будем.

Выпивают до дна. Ставят рюмки на стол. Вдруг вскакивают. На мгновение свет приглушается и комнату заполняет веселая мелодия. Это продолжается какое-то мгновение. Затем музыка стихает, свет снова становится прежним. С этого момента они оба находятся под воздействием алкоголя.

Kреше: Я думаю, было бы лучше, если бы вы… пардон, подождите, мне это «вы» кажется таким глупым… Могу я говорить вам «ты»? Мы можем перейти на «ты»?

Жаркец: Конечно.

Креше: У нас столько общего! Было бы глупо друг другу говорить «вы».

Жаркец: Знаешь, я за эти дни очень часто о тебе думал.

Креше: Да ладно!

Жаркец: Да. Старался тебя представить. У меня же не было ни фотографии, ни каких-то сведений, как ты выглядишь. Высокий ты или низкий, с усами или без усов. Короче, я сгорал от любопытства. И я очень боялся, что разочаруюсь. Думал: неужели моя Драгица все эти годы обманывала меня с каким-нибудь кретином, которого я и уважать не смогу. С кем я и за один стол не сяду. Ты понимаешь мои переживания, мои страхи?

Креше: Понимаю. Ну, и ты разочаровался?

Жаркец: В каком смысле?

Креше: Ну, во мне. Ты разочаровался в выборе Драгицы? Ты бы сел со мной за один стол?

Жаркец: Вопрос слишком уж в лоб.

Креше: Ну и?

Жаркец: Ну… Ты мне нравишься. Вот так на первый взгляд. Я могу сказать, что ты хороший человек. У тебя есть душа. Понимаешь?