Алексей Петров - Образ жизни

(Ожесточённо сотрясает воздух кулаками.) Курить! Много и с наслаждением курить! И не только на ночь — одну, с фильтром, не докуривая до середины, (раздражённо) с любезного разрешения супруги… которая сама дымит круглые сутки. (Садится; гордо.) Я буду курить смело, красиво, уверенно. И не только на лестничной клетке — везде, где захочу! Сколько той жизни… Мужик я или нет? Один раз ударить кулаком по столу, сказать: всё, хватит! Буду курить, где захочу! Или у меня нет силы воли?..

(Медленно ложится на спину, руки кладёт под голову.) Сейчас, сейчас… (Молчит, смотрит в потолок.)

Она думает, мне нравится теннис. Удружила, нечего сказать: пристроила в престижный полузакрытый клуб для избранных… пройдох. Полюбуйтесь: бармены, зубные протезисты, бизнесмены со своими путанками и рядом с ними — я! (Брезгливо сплёвывает.) И все такие умные, вальяжные, с ослепительными зубастыми улыбками, с коктейлями в руках, в липовых «версачах» на задницах… (Приподнимается и передразнивает кого–то.) «Ах, где вы проводите уик–энды, Петя?»

(Поворачивается спиной к зрителям, обиженно ворчит, голос его всё глуше.) Мне надоели спорт и «высший свет»! Я люблю домино во дворе с виртуозно матерящимися мужиками и ночной преферанс с институтскими приятелями! Меня уже тошнит от слов «сет» и «гейм»… Сейчас… ну, ещё минутку… (Умолкает. Пауза.)

(Переворачивается на другой бок; печально.) Вот плюну на всё и заживу по–человечески. Буду высыпаться, наедаться, ездить на лифте — на лифте, а не пешком на седьмой этаж! — и безбожно жариться на пляже. (Умолкает, думает.) По субботам ходить к Ольге. И почти не прячась. И почти с цветами. Может быть, ей я нужнее, чем собственной жене, которая, беспокоясь о моей спортивной форме, укладывает меня спать в десять вечера, а сама болтает по телефону, (повысив голос) между прочим, неизвестно с кем! — до двенадцати. А когда она приходит в спальню, мне уже не до того… я уж третий сон вижу… (Ещё больше заводится.) Вот возьму и прямо сегодня заскочу к Ольге! Ей–то как раз наплевать на мой растущий живот и наметившийся второй подбородок. Она ценит мою душу. Силу воли мою. Мужественность. Щедрость. Обаяние. Нет, определённо сегодня же забегу к ней. Мужик я или нет? Имею право. Сколько той жизни…

Неприятный женский голос за сценой. Долго тебя ждать? Совсем одурел от сна, что ли? Мужик ты или нет? Вставай немедленно! Ещё пять минут — и ты ничего не успеешь.

Книжкин. Это она мне. Ого! жена уже при параде: в макияже и лучшем своём платье. Вчера до часу ночи по телефону трепалась. (Повышая голос.) Между прочим, неизвестно с кем! Видно, на сегодня у неё обширные планы… (Громко, в сторону кулис.) Где мои кроссовки? Ч-чёрт! (Нехотя поднимается, влезает в тапочки, направляется за кулисы, ворчит.) День начинается… Здравствуй, страна героев!

По радио передают бодрый марш.

Занавес.

На авансцену выходит Скосоротов, держит в руках график дежурств.

Скосоротов (сварливо). И с кем же, позвольте полюбопытствовать, мне предстоит дежурить в мае? (Изучает график.) Я так и знал: с Живородовой чаще всего. Она весь вечер будет вязать, потом на ночь попьёт кефиру и на боковую. А мне — помирать с голоду? Вот если бы с Колбаскиным!.. Этот всегда картошечки отварит, грибочков из дому притащит — он грибник заядлый, — да и водочка у него обязательно водится… Махнём по капелюшечке, буквально по соточке, не больше — и к девчатам в оперблок… (Уходит за кулисы.)

Раскрывается занавес.

Мусор

Действующие лица:

Стас Долгов, врач–ординатор и предприниматель.

Хладобойников, лейтенант милиции.

Дерябин, старшина милиции.

Отделение милиции станции Московского метрополитена.

Хладобойников сидит за столом, пишет. Перед ним сидит на табурете Долгов, чуть в стороне на полу стоят две большие хозяйственные сумки, с какими обычно ездят челночники. Чуть в стороне переминается с ноги на ногу Дерябин.

Негромко работает радио.

Хладобойников. Значит, говоришь, документов нет?

Стас (картинно разводит руками). Откуда?

Хладобойников (ехидно). А зря. Паспорт нужно носить с собой. Времена нынче неспокойные.

Стас. Согласен… У нас всегда времена неспокойные…

Хладобойников. Москвич?

Стас (уклончиво). Мм… уже восьмой год здесь.

Хладобойников. Прописан где? И не вздумай врать, потому что всё, что ты сейчас скажешь, нетрудно проверить.

Стас (доверительно). Понимаешь, я врач, заканчиваю ординатуру, за учёбу заплатил бешеные деньги, еле концы с концами свожу…

Хладобойников (грубо). Короче, где–нибудь зарегистрирован?

Стас. Общежитие, конечно, предлагали, но там нужно платить, а деньги на это тратить не хочется, тем более что стипуху не дают. Я ведь вроде как вольный слушатель, внёс плату и учусь… И потом — в общаге какое житьё? Хлопотно, шумно, первокурсники на головах стоят… Живу у друзей в Кузьминках.

Хладобойников (показывает на сумки). Это твои вещи?

Стас. А то чьи же.

Хладобойников. Что в сумках?

Стас. Товар.

Хладобойников. Какой ещё товар?

Стас. Челночничаю я иногда. Вожу из–за бугра китайские часы, тут продаю…

Хладобойников. Документы на товар есть?

Стас. Нет. Я же не организация какая–нибудь. Я сам по себе…

Хладобойников (задумчиво). Ясно… Врач, говоришь?

Стас. Угу.

Хладобойников. Попадался когда–нибудь?

Стас (пожимает плечами). А чего мне попадаться? Я и вправду врач, это несложно проверить, достаточно позвонить на кафедру. Правда, сейчас там никого нет. Скоро ночь…

Хладобойников. Врач, а часами спекулируешь… А часы твои, между прочим — барахло.

Стас. Я не спекулирую. Я приближаю блага цивилизации к потребителю.

Хладобойников. «Блага»… Эти часы ломаются на второй день. Они од–но–ра–зо–вы–е. (Дерябину.) Ну–ка, Дерябин, обыщи его. Посмотрим, какой это врач.

Сонный добродушный Дерябин обыскивает Долгова, вынимает из кармана плаща паспорт, ключи, зажигалку, кладёт на стол.

(Удовлетворённо.) Ага. Кое–что есть всё–таки… (Изучает паспорт.) Харьковская область. Полтора года нигде не прописан… (Внимательно и долго смотрит на Стаса.) За дураков нас держишь, Станислав… (заглядывает в паспорт) Викторович?

Стас. Да какое там… (Машет рукой.)

Хладобойников. А знаком ли ты с указом мэра города о том, что гости Москвы обязаны зарегистрироваться в милиции и оплатить каждый день пребывания в столице?

Стас (хмуро). Слыхал. Но ведь я в Москве восьмой год, а в стране нашей живу и того дольше… А приказ этот, как, впрочем, и сам мэр, только вчера появился…

Хладобойников. Это не важно. Ты к тому же ещё не гражданин России даже, а так, ни то ни сё, (надменно кривится) «эс–эн–гэ»… (Набирает телефонный номер, говорит в трубку.) Верещагин? Это Хладобойников. Слушай, тут мне попался один подозрительный субчик. Ну–ка проверь там, не проходил ли у вас некто Долгов Станислав Викторович, уроженец Харьковской области. Ага… Жду. (Насмешливо смотрит на Стаса.) Компьютер — умная машинка, она всё знает. Сейчас проверим, что ты за птица. Говоришь, никогда не попадался?