Жан Мольер - Комедии

Он странный человек, совсем из ряда вон,
Но я ценю его, и нравится мне он.
Такая искренность — особенное свойство:
В ней благородное какое-то геройство.
Вот очень редкая черта для наших дней,
И я хотела бы встречаться чаще с ней.

А я чем более встречаюсь с ним, признаться,
Тем больше одному готов я изумляться:
С такой натурою, какой он одарен,
Как мог он полюбить, как мог увлечься он?
И тщетно разгадать стараюсь я причину,
Как в вашу именно влюбился он кузину.

Вот лишний вам пример: душ сходство и сродство
Для сердца, для любви не значит ничего.
Такой симпатии невольной зарожденье
Опровергает все подобные сужденья.

Но как вам кажется: любим он или нет?

Ах, на такой вопрос мне трудно дать ответ!
Как знать, любим ли он! Любовь душой играет.
Я думаю, она сама не понимает.
Мы любим иногда, не ведая о том,
А часто бред пустой любовью мы зовем.

Боюсь я, что наш друг с прелестною кузиной
Минуты счастия не будет знать единой.
О, если б чувствовать по-моему он мог,
Он скоро понял бы, где счастия залог!
Он сделал бы умней, оставив Селимену
И ваших добрых чувств к себе поднявши цену.

Я буду искренна. Я вам сказать должна
(В подобных случаях нам искренность нужна):
Я против чувств его ни капли не имею,
Ему сочувствую я всей душой своею;
Когда бы от меня зависел их союз,
Я б помогла сама скрепленью этих уз.
Но если бы он мог нуждаться в утешенье,
Нежданно потерпев надежд своих крушенье,
И если бы она другого избрала,
То, может быть, его утешить я б могла,
И то, что встретил он у ней отказ, нимало
Моей симпатии к нему б не помешало.

А я, сударыня, я и ценю и чту
К Альцесту ваших чувств прекрасных теплоту.
Спросите у него — он скажет несомненно,
Что говорил ему о вас я откровенно.
Но если все-таки их свяжет Гименей,
Вы будете рукой располагать своей,
Тогда позвольте мне с надеждою смиренной
Пытаться заслужить тот дар неоцененный,
Который у него отвергнуть хватит сил.
О, если бы он мне дарован небом был!

Вы шутите, Филинт.

Сударыня, нимало!
Давно уж сердце вам открыть любовь желало.
От глубины души теперь я говорю:
Приблизить этот миг желанием горю.

Ах, разделите же со мною возмущенье!
При всей моей любви не нахожу прощенья.

Чем вы взволнованы? Что с вами?

Что со мной?..
Я насмерть поражен изменою такой!
Стихии бешенство, громов небесных кара —
Все легче было бы подобного удара.
Конец моей любви! Нет слов, как тяжело!

Сберитесь с силами. Но что ж произошло?

О небо!.. Неужли такого обаянья
С порочной низостью возможно сочетанье?

Но что же, наконец?

Ах, гибель мне грозит!
Со мной все кончено, я предан, я убит!
О, кто б поверить мог? Нет, легче мне могила,
Она мне неверна, она мне изменила!

Есть доказательства серьезные у вас?

Вы подозрительны бываете подчас,
И ваш ревнивый ум готов принять химеру
За…

Сударь! Черт возьми, в советах знайте меру!
Улики для меня достаточно такой:
Письмо, что писано изменницы рукой!
К Оронту от нее письмо в моем кармане,
Оно открыло мне все о ее обмане.
Оронт! А я его как раз не брал в расчет;
Я думал: он-то уж ее не увлечет!

Но письмам не должны мы верить безусловно,
И, может быть, она совсем не так виновна.

Довольно, сударь мой, заботьтесь о себе
И предоставьте вы меня моей судьбе!

Но вы должны простить, должны свой гнев умерить…

Нет, этот труд могу я только вам доверить.
Я прибегаю к вам с надеждою одной,
Что вы поможете душе моей больной.
Вы за меня должны отмстить неблагодарной,
Что платит за любовь изменою коварной,
Отмстить за эту ложь, — ведь ложь вам так чужда!

Мне отомстить за вас? Но как?

Сказав мне: да,
Приняв мою любовь и сердце безраздельно.
Вот чем изменнице я отомщу смертельно,
Я накажу ее: пусть мучится она,
Увидев, что душа к другой любви полна,
Увидев нежность всю, заботу и почтенье,
Что я у ваших ног сложу в благоговенье.

Я вам сочувствую, поверьте, всей душой,
И сердце ваше — дар прекрасный и большой,
Но, право, может быть, не так опасна рана
И мстить изменнице еще вам слишком рано.
От милых рук удар не ранит глубоко,
И забываем мы наш пылкий гнев легко.
Решенья любящих нередко очень хрупки:
Кто мил нам, в тех легко все извинить проступки;
Обида тает вмиг под взглядом дорогим,
И гнев влюбленного непрочен, точно дым.

Нет-нет, сударыня! Настаивать бесцельно,
Я разрываю с ней, я оскорблен смертельно.
Мое намеренье всех ваших слов сильней,
Я б презирал себя, когда б вернулся к ней…
Она!.. Я вне себя от гнева и волненья.
Я брошу ей в лицо всю тяжесть обвиненья,
Я сердце от нее навек освобожу
И с радостью его у ваших ног сложу!

Смогу ль умерить я свое негодованье?..

Что сталось с вами вдруг? В каком вы состоянье?
Вздыхаете, мрачны, нахмурено чело…
Что вас в подобное унынье привело?

А то, что нет души испорченной и злобной,
Чтоб вашей в низости была она подобной,
Что в ярости стихий, у демонов в аду —
И там преступницы вам равной не найду!

Вот это нежности! Я слушаю! Прелестно!

А! Будет вам шутить, смеяться неуместно,
Краснейте лучше вы, краснейте от стыда!
Недаром же я вам не верил никогда.
Вот доказательство в руках теперь имею,
Что предали меня вы хитростью своею.
Как недоверие бранили вы мое!
Меня не подвело врожденное чутье.
Напрасно тщательно скрывали вы все это —
Я знал: мне только скорбь сулит моя планета.
Да, но не думайте: не так я терпелив,
Чтоб оскорбление снести не отомстив!
Я знаю: разум наш здесь не играет роли,
Любовь рождается помимо нашей воли;
Насильно пробудить ни в ком не можем страсть,
Душа всегда вольна признать, чью хочет, власть,
И я б без жалобы ушел от вас подальше,
Когда б вы истину открыли мне без фальши,
Когда бы сразу вы отвергнули мой пыл,
И лишь судьбу винить я в этом должен был.
Но ложной клятвою не выпускать из плена…
Вот это уж обман, преступная измена!
Достойной кары нет для низости такой,
Не в силах я сдержать гнев справедливый мой…
Да-да, сударыня! Я вас предупреждаю:
Я вне себя сейчас, с собой не совладею,
Я насмерть поражен ударом роковым,
Рассудок мой погиб, я не владею им.
Я в гневе ничего теперь не различаю
И за последствия уже не отвечаю.