Ион Сапдару - Натюрморт с толстым племянником

Мирела: Боже мой, а зачем?

Помпилий: Ну, чтобы привезти ее обратно, чтобы прошла моя меланхолия. Она считает, что так я приду в себя — с Лили. Вылезу из этого кизяка.

Мирела: (возмущенно) Нет, ну эта Ванда…

Чесония: Ладно, она знает, что делает…

Мирела: Я тебя прошу! Что она делает?! Никак не избавимся? ЕЙ ведь эта идея пришла, помнишь? Эта Лили свела нас в могилу.

Чесония: перед тем как забраться в могилу. Ты залезла в шкаф…

Мирела: Да, залезла, и что? А вы? Убежали и оставили его одного с этой испорченной…

Помпилий: Кстати, как тебе пришла эта мысль?

Мирела: А что такая великая идея? Я хотела тебя защитить.

Помпилий: Защитить меня? Из шкафа?

Мирела: НУ нет…не знаю, я чувствовала, что должна быть поблизости, чтобы прийти на помощь тебе..

Чесония: И как бы ты это сделала? Выскочила бы с о скалкой? Обдала бы водой? Связала бы блядину?

Мирела: Да что ты привязалась к этой истории со шкафом?

Чесония: Я не привязалась.

Мирела: Нет, привязываешься! И ты и Ванда всю жизнь считали меня дуррой. Выставляли меня вперед, когда нужна была дура. Кто это сказал? Мирела. Кто предложил это? Это Мирела, а не мы. Я попадала, а вы хитренько хихикали. Кто попросит папу оставить нас еще на ночь в лагере? Мирела, она знает как к нему подступиться… Алло, папочка, можно мы еще останемся? Конечно, мои козочки, но только Сонечка иЛаванда, а Мирела — домой, ты еще маленькая.

Чесония: Хоть убей не помню.

Мирела: Молодежный лагерь, когда мы встречались с кубинской делегацией.

Чесония: Ах да, вспомнила…Постой, как же его звали? Твоего приятеля?

Мирела: (пристыжено) Оставь, прошу тебя…

Чесония: Джордж Эстебан Рамон, вспомнила. И как он пел «Ла палома»!

Обе начинают тихонько напевать «Ла палома»

Помпилий: Вы долго тут собираетесь сидеть?

Чесония: нет, если ты нам кое-что пообещаешь.

Помпилий: Я ничего не собираюсь обещать.

Чесония: Тогда мы не уйдем.

Помпилий: Ваше дело. (включает видеокамеру) . Я вернулся. И нашел на диване Мирелу и Чезонию. Тетушка Ванда, не пугайся. Твои сестры частенько навещают меня в последнее время. Наверняка вы их не видите, но они здесь. Смотри: здесь — Мирела, а вот здесь — Чезония. (обращаясь к обеим тетушкам) НУ что вы — не поздороваетесь? (Чезония и Мирела кивают головой) Вот поздоровались — кивнули головой. (К Чезонии и Мирелле) И не скажете «добрый день»?

Чесония: Добрый день.

Мирела: Добрый день.

Помпилий: Вы не слышите их, да? Они сказали «добрый день». Сегодня Чезония и Мирела пришли увидеть Лили.

Мирела: Неправда, нас это не волнует. Мы пришли за другим.

Помпилий: (в камеру) Мирела говорит, что они пришли за другим. Зачем вы пришли?

Чесония: (шепотом) Ты очень хорошо знаешь, зачем ….

Помпилий: Тетушка Соня, не бойся, все равно тебя не видно и не слышно. Скажи ясно и четко.

Чесония: Мы пришли чтобы… чтобы ты не натворил глупостей, Помпица…

Помпилий: (в камеру) Пришли, чтобы я не натворил глупостей, говорит Чезония. (пауза) Но разве самоубийство с моем случае — глупость? Нет, нет, давайте подумаем. Знаю, что это грех, что нужно нести свой крест, бла-бла-бла и тра-ля-ля. В умных книгах написано, что человек самое совершенно создание, потому что бог создал его по образу и подобию своему.

И теперь все смотрим на меня!

Пам-пам-пам!

Итак, то, что вы видите — совершенное создание Господа. Значит, так выглядит Бог? Какова его идея в моем случае? Какое я послание? Что Он хочет показать этой могилой из сала, которой я являюсь? К чьей совести Он хочет таким образом воззвать? Какую жертву должен я принести, чтобы божественное оставило меня в покое и не грузило жиром по самое немогу? Что это, люди добрые? Знаете, что я думаю? Что всеблагой наш Господь Бог все же лоханулся…

Нет, прекрасный старичок с белой бородой, мастерящий человечков из живого пластилина, не обидится на меня. Наоборот, обрадуется, что я самоудалился.

Это мой совет толстякам и толстушкам. Самоудалитесь! Что вам делать на этой планете по имени Голливуд?

Кто не выглядит как Джордж Клуни или Люси Ли — вам остается только повеситься.

Все, кто толще Брэда Питта, должен перерезать себе горло, а все кто некрасивей Анджелины Джоли пусть вскроют себе вены.

У кого больше шестидесяти килограммов, должны явиться в полицейский участок для расстрела. Граждане, не позволяйте толстякам свободно разгуливать среди нас! Стране нужно мыло! Бах-бах!

Пауза

Мирела: Как ты красиво рассказываешь, Помпица…

Чесония: Но Богу ты зря предъявляешь…

Помпилий: (говорит в видеокамеру) Чезония говорит, чтобы я не приставал к Богу…Почему, Чезония? Он пошлет меня в Ад? Кстати, раз уже зашел этот разговор: как там в аду? Или в раю? Вы куда попали?

Мирела: А ты как думаешь?

Помпилий: Я думаю, что вы в раю. Какие пакости вы сделали миру? Откармливание меня вряд ли такое уж большое преступление. НУ — как расскажите, кто вас встречал — святой Петр? Это правда, что он стоит на воротах рая со списком добрых дел и грехов, сотворенных на земле, и задает вопросы типа: ты ела скоромное, дочь моя? (смеется)

Чесония: Лучше бы ты не любопытствовал по этому поводу.

Помпилий: (в камеру) Хоть режь — не хотят они отвечатьна этот вопрос. Резко становятся таинственными и молчат как рыба об лед. Думаю, там не кайфово, иначе они сказали бы. (к тетушкам) Скажите, там клево или нет? Хотя бы кивните, если вам нельзя говорить об этом.

Тетушки поднимаются с дивана заметно расстроенными

Мирела: Нам пора.

Чесония: Мы любим тебя, племянничек. Позаботься о нашей сестре, она совсем старенькая, бедняжка…

Тетушки исчезают

Помпилий: Исчезли. Постоянно так делают. Появляются, посидят-посидят и исчезают. Первый раз появились в госпитале, год назад. «Привет, Помпицэ!». Я стучал зубами целый день. Потом привык. Знаю, знаю, что вы подумали…Неважно… (длинная пауза) … В конце концов — что дальше? Ну…финальный жест. Финальный жест? Вы его не увидите….Я вспомнил историю пятнадцатилетней давности. Я был студентом и меня с еще тремя сокурсниками послали в район наладить компьютерную сеть. Как бы преддипломная практика. Было очень прикольно, нужно было учить крестьян пользоваться компьютерами. Просто капец! Вечером я возвращался после одного дела и шел мимо булочной. Господи, и вдруг как ударил в нос мне аромат свежеиспеченного хлеба! Такой сильный и вкуснющий, что у меня закружилась голова. Я был как акула, почуявшая запах крови. Я наверное убил бы кого-нибудь за корочку хлеба. Калитка была приоткрыта, я вошел. Я захлебывался слюной. Но едва я вошел, на меня бросились псы, хорошо, что появились и сторожа, мужчина и женщина.