Ион Сапдару - Натюрморт с толстым племянником

Лили (наступает) : А ты видел когда-нибудь вот это? (показывает грудь)

Помпилий (оцепенев) : Только в фильмах.

Лили: Я так и знала. Хочешь потрогать?

Помпилий: Хочу (Лили приближается, берет его руку и кладет на грудь)

Лили: как тебе?

Помпилий: Горячо.

Лили: Хочешь поцеловать их?

Помпилий (с усилием) : Нет! (убирает руку) Вдруг вернутся тетушки.

Лили (натягивает майку на грудь) : Фантастика! Да ну их, этих тетушек. Они тебя заморочили совсем. Завели в туман. Откармливали как гуся и закрывали тебе глаза, чтобы ты не увидел жизнь. Стыдно, тебе тридцать шесть и ты еще не ласкал ни одну девушку. Ты лох!

Помпилий: Неправда.

Лили: Что, я вру?

Помпилий: Не понимаю, почему я должен отчитываться…Кто ты такая в конце концов?…

Лили: Короче. Хочешь заняться сексом?

Помпилий: Нет! Да!

Лили (смеясь) : давай, скидывай шмотки, красавчик!

Из кладовки слышится грохот

Помпилий (испуганно) : Что это?!

Лили (вспомнив о Мирелле) : Ничего! Продолжай! Снимай штаны, потаскун…

Помпилий (хочет встать с дивана) : Я хочу посмотреть что там..

Лили (удерживает его) : Нечего смотреть. Поцелуй меня….

Помпилий: Мне что-то послышалось (вырывается из объятий Лили и уходит в свою комнату. Лили начинает хохотать)

Длинная пауза. Помпилий возвращается

Помпилий: Это тетушка Мирела…

Та же квартира. Занавешенные зеркала. Ванда и Чесония, одетые в траур, рассматривают семейный альбом.

Чесония: (рассматривая фотографии) Сколько лет им здесь было?

Ванда: Елене было восемь и Мирелле шесть. Кажется, так.

Чесония: Какая Елена здесь страшненькая. И какие у нее тонкие ножки.

Ванда: Зато Мирела была как пампушка.

Чесония: А нас почему нет на этой фотке?

Ванда: У меня была краснуха и нельзя было выходить из дому. А ты — не знаю где была.

Чесония: (перелистывая альбом) …Мама… (вздыхает) Если б я такой красивой, как она…

Ванда: (смотрит на фотографию) И папа был хорошенький…

Чесония: Никак не пойму, как от двух таких красивых людей получились такие страшненькие дети.

Ванда: Елена была красивая.

Чесония: Как доказательство она единственная из нас вышла замуж.

Ванда: Я завидовала Елене, когда она забеременела Помпицей.

Чесония: Господи, как я его ждала, как будто он был моим ребенком. Я закрывалась в комнате, подкладывала подушку под платье и воображала, что я беременна как Елена.

Ванда: А на крестинах, когда пьяный поп пел «Кудри вьются, кудри вьются…»

Чесония: Бедная Елена, она хотя бы была счастлива, пока была жива… (плачет)

Ванда: Не начинай!

Чесония: Почему все мужчины сбегали от нас?

Ванда: От меня никто не сбегал.

Чесония: Убежал. Скрипач.

Ванда: Корнелий уехал в турне и остался там.

Чесония: И почему он тебе не написал? Даже открытку не прислал.

Ванда: Он не мог. За нем следила госбезопасность.

Чесония: Да хрен там. (перекрестилась) Господи, прости. Нашел там себе птичку и — прощай, Ванда Мунтяну. Ты на самом деле не предчувствовала, когда одалживала ему деньги, что он останется за границей?

Ванда: он сказал, что хочет купить виолончель.

Чесония: Все наши сбережения…

Ванда: (нервничая) Я смотрю, вы никак не успокоитесь. Прошло пятьдесят лет. Что вы все ковыряете? Зачем вы меня пытаете этой историей?

Чесония: Пытаем?

Ванда: Да. И ты, и невыносимая Мирелла.

Чесония: (испуганно) Мирелла мертва, Ванда.

Ванда: Да, конечно! Снится мне каждую ночь.

Чесония: И тебе?

Обе плачут

Ванда: Все упрекает и упрекает меня. Ванда, ты была дурой! Ванда, ты старшая сестра и должна была быть примером!

Чесония: Каким еще примером?

Ванда: Я должна была уйти, вырваться из этой тюрьмы, которой типа был наш дом.

Чесония: Мирела никогда бы такого не сказала.

Ванда: Какой ужасный конец. Умереть, подслушивая в кладовке.

Чесония: Знаешь, у меня было предчувствие.

Ванда: У меня — нет. Чувствую вину только из-за того, что не смогла вытащить ее из кладовки. И все.

Чесония: Сердечный удар. И я же говорила ей об этом, дорогуша.

Ванда: Погибла при исполнении долга.

Чесония: Не шути так.

Ванда: Ну хватит. Ушла, мы ее красиво похоронили, займемся теперь нашими делами.

Чесония: (глядя в альбом) Хочу тебя кое о чем спросить…

Ванда: (тоже заглядывая в альбом) Ааа, Петенька…

Чесония: Я не знаю одной вещи…

Ванда: Что?

Чесония: Скажи мне.

Ванда: Сонечка, ты витала в мечтах.

Чесония: И вы воспользовались этим.

Ванда: Королем блядунов был твой Петенька!

Чесония: Откуда ты знаешь?

Ванда: (с запинкой) 3наю…

Чесония: Только не говори, что…

Ванда: Не скажу, если тебе больно….

Чесония: (взрываясь) Как же не может мне быть больно, несчастные вы твари?! Я любила его, понимаете? Это был мой шанс, моя соломинка! Я мечтал, что он вытащит меня из нашего дома, из этого болота, из нашего города. У меня всегда были отложены деньги на два билета на поезд. У меня был подготовлен чемодан, я прятала его под кроватью.

Ванда: У нас у всех был собран чемодан. А как ты думала?

Чесония: (внезапно, как на допросе) Ты спала с ним?

Ванда: Оставь меня в покое.

Чесония: А Мирела?

Ванда: Она умерла, не копайся…

Чесония: А я буду копаться! Как вы могли! Вы же мои сестры.

Ванда: Ну и что если? Мы были молоды и глупы. Ты очень хорошо знаешь, как действовали его ласки. У него руки были как змеи. Я вся покрывалась испариной, когда он зажимал меня в углу. И у него была такая стратегия зажимания, Господи Боже ты мой!

Чесония: Короче говоря: вы шлюхи!

Ванда: Ну не знаю, я за других не отвечаю.

Чесония: Какие другие?

Ванда: Разве только Мирела? Думаешь, Елена избежала этого?

Чесония: В это я никогда не поверю.

Ванда: Окажи милость: оставь меня в покое, я устала.