Эдоардо Эрба - Нью-Йоркский  марафон

Марио разражается истеричным смехом.

Марио: У меня дыхалки не хватает. Не могу больше.

Стив (с натугой) Не вижу ничего смешного.

Марио: Представляю себе газетные заголовки. Умер от разрыва селезенки во время подготовки к марафону.

Стив: Ну и что? Я войду в легенды. Меня будут вспоминать, как того афинца.

Марио: Мэрилин: самоубийство. Пресли: наркотики. Богарт: рак. Стив: разрыв селезенки. (хохочет)

Стив:Включи уж тогда в свой список еще кое-кого. Леннона, например. Кеннеди. Мартина Лютера Кинга. Себя, если сейчас же не заткнешься.

Марио:Погибнуть от рук убийцы — это, по-моему, не самая легендарная смерть. Дорожное происшествие! Джеймс Дин на Порше — вот это супер! А потом уже идет самоубийство.

Стив:Роми Шнайдер, Павезе, Носкезе [2] Алигьеро Носкезе (Alighiero Noschese, 1932–1979) — итальянский эстрадный артист, пародист-имитатор, пользовавшийся до последних дней жизни огромным успехом. Покончил с собой, находясь в больнице, где проходил курс лечения от депрессии. После его смерти появились спекуляции, связывавшие неожиданный конец блистательной карьеры Носкезе с его членством в масонской ложе П2. …

Марио:Маяковский, Хемингуэй, Тенко [3] Луиджи Тенко (Luigi Tenco, 1938–1967) — итальянский джазовый и эстрадный певец и композитор. Сотрудничал с Джино Паоли, Фабрицио де Андре, Далидой. Покончил с собой выстрелом в голову в номере гостиницы в Сан-Ремо сразу после того, как его песня по итогам голосования не вышла в финал известного музыкального конкурса, оставив записку, в которой объяснял свой поступок протестом против решения публики и жюри. Смехотворность повода, а также некоторые странные обстоятельства (записка была напечатана на машинке, рана на голове была с левой стороны, хотя Тенко был стопроцентным правшой) и десятилетиями неиссякающий поток «версий» в прессе привели к тому, что в декабре 2005 года прокуратура Сан-Ремо приняла решение возобновить дело и провести эксгумацию. С 1974 года существует конкурс авторов-исполнителей и премия Тенко. Ее лауреатами в разные годы становились Жорж Брасанс, Том Уэйтс, Элвис Костелло, Высоцкий (в 1993 году). …

Стив: А вот Джино Паоли этого не сделал.

Марио: Я тоже не собираюсь.

Стив: (он вне себя; кричит скорее себе, чем Марио) Беги, господитыбожемой, беги! Отбрось всё, что мешает. Расти, а не уменьшайся. Чем сильнее болит, тем больше надо бежать, чтобы преодолеть боль. Вперед! Работай ногами, работай руками. Ты чувствуешь, как входишь в легенду?

Марио: Да… немного.

Стив: Ну так давай, давай!..ах… (сжимает селезенку)

Марио: Что?

Стив: Кажется, лопнула.

Марио: Давай остановимся? Мы ж здесь просто ради удовольствия.

Стив: К черту удовольствие. Когда страдаешь, нужно превозмочь. Я не хочу переться в Нью-Йорк ради прогулки.

Марио: Еще почти год впереди!

Стив: Какая разница. Надо тренироваться, как будто срок — завтра.

Марио:Стив, если эта штука станет работой, я от нее откажусь.

Стив:Это хуже работы. Это вопрос жизни и смерти.

Марио:Когда мы начинали, все было по-другому.

Стив:Когда начинаешь, всё всегда по-другому. Начинаешь, потому что это здóрово. Но потом — что останется, если не вложишь крови?

Марио:Да почему? Почему надо всегда доедать до конца, даже если тебя тошнит? Ты так больше себя самого не чувствуешь. Себя — настоящего, я хочу сказать.

Стив продолжает бежать, его лицо искажено от боли.

Марио:Ты как?

Стив не отвечает. Марио спотыкается и падает. Другой персонаж вынужден тоже остановиться, но продолжает подпрыгивать на месте.

Стив:Ты что, с ума сошел?

Марио:Я упал неудачно. Там был камень, что ли, не знаю…

Стив (проверяет секундомер) : Ну ладно, а теперь подымайся, мы теряем драгоценные секунды.

Марио: Не-а.

Стив: О гос-с-споди! (останавливает секундомер) По-твоему, нам надо прерваться? (прекращает подпрыгивать) . Дай посмотреть. Что у тебя?

Марио указывает на щиколотку.

Стив:Сустав выбил. Я отсюда вижу.

Стив опускается на колени, берет ногу Марио и резко дергает за щиколотку, как делают спортивные врачи при вывихах.

Стив: Ты даже не вскрикнул.

Марио: А что, надо было кричать?

Стив: (хватает его за фуфайку) . У тебя нет ничего, сачок вонючий! Просто отдохнуть захотел.

Марио: Я хотел, чтобы ты отдохнул. И чтобы прибежал с целой селезенкой.

Стив: Думай о себе, ясно? А о моей селезенке я сам подумаю. А теперь давай снова беги, живо.

Марио: Подожди минутку. Меня так не устраивает. Я хочу чувствовать себя свободным. Мы можем бежать хоть до самой смерти, но можем и остановиться. Вероятно, мы решим продолжить, но должны быть свободны перестать.

Стив: Не надо здесь со мной дзен разводить. Ты сам прекрасно знаешь, что если в какой-то момент не сожмешь крепко зубы, то ничего не получится. Потому что в конце концов бег — это всегда вопрос нервов.

Марио: А я не хочу больше все делать через нервы. Хочу, чтоб все было так… ну, как посрать сходить.

Стив: Ну так иди посри. А я продолжу.

Стив включает секундомер и начинает бежать. Марио за ним следует.

Марио: Как ты меня достал!

Стив: Кто ж тебя заставляет за мной тащиться.

Марио: Почему всегда надо жить по закону сильнейшего?

Стив: Жизнь всегда на стороне сильнейших.

Марио: Но ведь мы же разумные существа. Мы можем выбрать сторону слабейших, проигрывающих. Если нет — мы будем просто звери.

Стив: Мы и есть звери. Слабый погибает, сильный выживает.

Марио: Наш разум — сдерживающий фактор. Мы можем развивать ситуацию искусственным образом. Мы создали медицину, создали много чего, что смешало карты…

Стив: Перенаселенность, например. Негров, которые прутся к нам домой…

Марио: Да ты еще и расист к тому же?

Стив: Нет. Просто меня раздражает лицемерие таких как ты, которые суют им монетку на светофоре. Ты ведь так делаешь, да?

Марио: Откуда ты знаешь?

Стив: Я тебя прям вижу. Ты стоишь на светофоре в своей машинке-игрушке, опускаешь стекло и даешь ему, да еще и с улыбкой.

Марио: Ну, не всегда. Порою я тоже с ними плохо обращаюсь. Говорю, например: я сегодня уже давал твоему дружку, чё тебе еще надо? Как будто они знакомы — просто потому, что оба негры. Позавчера один канючил: «дай, дай, пажалюста, дай». Я вытащил кошелек, а он всё продолжал. Тогда я ему сказал: «замолкни, а то не получишь ничего». Я сказал это очень грубо, как никогда не поступил бы с человеком своей расы. Обращался с ним как со своей собакой.