Г. Хазан - Анекдоты

На репетиции духового оркестра дирижер делает замечание:

– Второй трубач играет фальшиво! Голос из оркестра:

– Второй трубач еще не пришел.

– Хорошо, скажите ему, когда он придет.

– Дорого ли вам обходятся уроки дочери на фортепиано?

– Отнюдь. Они мне помогли за полцены купить соседний домик.

– Вчера я была на дне рождения у Петуховой и целых два часа играла на пианино.

– Правильно сделала! Я ее тоже не терплю!

Дирижер симфонического оркестра обращается к музыкантам:

– А теперь мы сыграем триумфальный марш из «Аиды».

– Как? – упавшим голосом спрашивает один из музыкантов.

– Я только что его сыграл!..

Судья:

– Я где-то вас встречал.

– Да, я давал вашей дочери уроки пения.

– Двадцать пять лет каторги!!!

– Поступайте в наш хор, – агитировал хормейстер одного из своих знакомых.

– Уверен, что вы останетесь очень довольны. Мы собираемся по пятницам: сначала выпьем стакан-другой, потом рассказываем анекдоты, играем в карты, а после этого танцуем.

– Это очень интересно. А удается ли вам петь?

– А как же, обязательно. По дороге домой…

Артист хора сидит дома. Звонок в дверь.

– Простите, здесь живет Петр Васильевич?

– Нет, Петр Васильевич живет на кварту выше.

– А почему вы не исполняете произведения руководителя хора?

– Ну что вы, зачем же портить концерт?

Однажды один знакомый Джакомо Пуччини, весьма посредственный композитор, язвительно сказал:

– Ты уже стар, Джакомо. Пожалуй, я напишу траурный марш к твоим похоронам и, чтобы не опоздать, начну завтра же.

– Что ж, пиши, – вздохнул Пуччини, – боюсь только, что это будет первый случай, когда похороны освищут!

Приходит Гоги поступать в консерваторию по классу ударных. Сдает экзамен по специальности. Вся семья ждет у двери. Ждет-ждет, ждет-ждет. Выходит Гоги. Семья:

– Ну что, Гоги, сдал?

– Нэт, нэ сдал.

– Пачэму?

– Прамахнулся.

Экзамен на музыкальный слух:

– Ты отвернешься, мы нажмем клавишу рояля, а ты угадаешь…

Отворачивается, они нажимают. Он поворачивается и показывает пальцем:

– Ты нажимала!

Приходят гости в одну семью и видят: стоит роскошный кабинетный рояль Stainway. Гость с уважением:

– А кто это у вас на фортепьяно играет?

– Пока никто, но в субботу обещал зайти один парень – он покажет, как это делается!

На одной из репетиций хора Большого театра присутствовал Свиридов. По окончании репетиции он обратился к хору:

– А теперь, умоляю вас, спойте мне обыкновенное трезвучие, иначе я не смогу сегодня спокойно заснуть!

Заполняя анкету, полученную в 1933 году из Имперской музыкальной палаты, Рихард Штраус натолкнулся на следующий вопрос: «Чем еще вы можете доказать вашу композиторскую специальность? Назовите в качестве известных композиторов двух известных композиторов. Оставляем за собой право затребовать авторские рукописи поручителей». Разозленный Штраус написал: «Моцарт и Вагнер».

После поездки в США Мстислава Ростроповича вызвали в Особый отдел Министерства культуры и спросили:

– Мстислав Леопольдович, как вы посмели оставить принимающей стороне программу ваших будущих гастролей, не согласовав ее с нами?

– Да, знаете…, как-то…, а что, нельзя?

– Вы еще спрашиваете! Немедленно напишите новую программу. Здесь же! Сейчас же!

Ростропович сначала растерялся, потом обозлился и написал:

Моцарт, концерт для виолончели с оркестром (Моцарт никогда ничего для виолончели не писал).

Беллини. Соната для виолончели, флейты и клавесина (та же история)

Риталлани. Концерт для виолончели соло (такого композитора вообще в природе не существует).

Минкульт одобрил выбор маэстро, красиво распечатал список типографским способом и, заверив у министра, отправил в США. По словам Ростроповича, принимающая сторона чуть не уволила двоих сотрудников за то, что те не смогли отыскать вышеуказанное произведение Моцарта даже в Зальцбургском архиве, а генеральный менеджер чуть не сошел с ума, пытаясь вспомнить мелодию беллиниевской сонаты. Ни у кого не возникло сомнений в существовании всей этой музыки, т. к. заявка было подписана Ростроповичем и заверена министром культуры Фурцевой.

Говорят, по вскрытии этой шуточки, в Штатах хорошо посмеялись.

В весьма суеверной семье появляется ребенок. Родители тотчас тащат новорожденного к гадалке, чтобы узнать его судьбу. Старая цыганка кладет дитя на стол и раскладывает перед ним всякую всячину – пачку сигарет, бутылку водки, стакан анаши, марихуану, баян с героином, порнографические журналы и видеокассету с гомосексуальными утехами. К чему ребенок потянется – от того самого его в жизни и нужно беречь. Все замерли в ожидании, чадо растерянно озирается, а затем радостно сгребает все, чем стол богат, в охапку и прижимает к себе. Родители в шоке, однако цыганка их успокаивает: «Ничего, ничего – музыканты тоже люди…»

– Почему ваш муж ничего не предпринимает, чтобы излечиться от глухоты?

– Он ждет, пока дети закончат музыкальную школу.

– Тебе известно, что на каждую тысячу человек приходится один ненормальный?

– Да. А остальные 999 с восторгом поют популярные песенки, тексты которых он сочиняет…

Молодой покупатель старается объяснить продавцу, какую он хочет пластинку:

– Вот такой у вас нет: зум-зум, зум-зум, зенг-зенг, зенг-зенг? Понимаете?

– Извините, не ухватываю вашу мелодию. Может быть, вы вспомните слова?

– Так это как раз и есть слова!

Одна дама попросила художника нарисовать ее портрет. Когда он был закончен, она послала за ним своего мужа.

– Браво, браво! – похвалил муж художника.

– Точно как в жизни. Вот уж она будет ругаться!

Дама спрашивает у художника:

– А мой портрет будет действительно прекрасным?

– Конечно. Вы себя даже не узнаете.

Критик:

– Ах, что это? Какая прекрасная вещь, какое видение, какая экспрессия! Художник:

– Да? А ведь это как раз то место, о которое я вытираю краску со своих кистей.

Дама обращается к художнику:

– Скажите, а вы можете нарисовать меня в обнаженном виде?

– Нет ничего проще, – радуется художник и проворно начинает раздеваться.

– Как вы думаете, что нарисовал художник на этой картине: закат или восход?

– Уверен, что заход.

– Почему?

– Я хорошо знаю этого художника: он никогда не просыпается до обеда.