Даниил Алексеев - Корона Славии

— Лесовик говорил мне, что Лебедун — это тот, кого я знал под другим именем как министра обороны Славии. Это правда? — уточнил Победигор, хмуря брови.

— Совершенно верно.

— А почему у них такие странные имена? — вновь вступила в разговор Надя.

— Всё просто, — отозвался Младомир. — Лебедун был прозван так вестийцами из-за своего щита, на котором, как и у всех воинов Славии, был изображён белый лебедь. Крючкун получил кличку из-за формы носа, а Бурбун, как говорят, из-за склонности бурчать.

— А Кройс будет? — спросил Ваня, который вспомнил угрозу Великого Рыцаря при их последней встрече.

— Не знаю, но скоро увидим. Нам уже пора.

И молодой боярин повёл гостей из Большого Мира по лабиринтам коридоров Королевского Дворца к выходу.

Дворцовая площадь была самой большой в Солнцеграде и во всей Славии, центром государственной и общественной жизни. Широкая, вымощенная плотно подогнанными каменными плитами, она прекрасно подходила для самых разных мероприятий. Здесь происходили военные парады и народные гуляния, выступления заезжих и местных артистов, спортивные состязания. Здесь же зачитывались королевские указы и проводились официальные церемонии, для которых сам Королевский Дворец был слишком тесен.

На главную площадь выходило Златое Крыльцо королевской резиденции, служившее, если нужно, официальной трибуной для монарха и его ближайшего окружения. Если выйти из Королевского Дворца и пересечь Дворцовую площадь по прямой, а затем пройти сквозь великолепную резную арку, вы попадёте на центральную улицу столицы. Слева и справа площадь ограничивалась тенистыми аллеями. Среди ухоженных деревьев били живописные фонтаны, напоминавшие Наде Петергоф. Но особенно красива Дворцовая в тёмное время суток, когда её освещают огни множества изящных фонарей, придающих ей особое очарование.

В день приезда Блекстера и других высокопоставленных гостей Дворцовую площадь по всему периметру огибало синее кольцо стражников. Синие мундиры стрельцов виднелись и с обеих сторон главной улицы Солнцеграда. Строй бравых воинов с алебардами тянулся от центральных ворот города и доходил до самого парадного крыльца.

В центре ослепительно сверкавшего Златого Крыльца возвышался принц Аромир, слева от него стояла вдовствующая королева Намила, а на три ступеньки ниже канцлер Нилито, министр иностранных дел Ладич и старший боярин Зурила. Прочие министры, бояре и придворные заняли места за почётным караулом. Всё это вместе выглядело очень красочно и внушительно. Сия картина должна была продемонстрировать бывшему вассалу, что Славия возродилась как великая и сильная держава, а стало быть, никому не позволит диктовать ей свои условия.

Победигор, Младомир и Надя с Ваней, согласно замыслу Аромира, пока были скрыты за широкими спинами стрельцов, справа от королевского крыльца. К тому же отсюда открывался неплохой обзор. Все с нетерпением ждали развития событий, лишь Младомир уже был доволен:

— Как символично, что старший боярин стоит сейчас на Златом Крыльце! Это очень важно для повышения авторитета представительной власти. Надеюсь, со временем Дума станет всесословным органом и получит настоящие законодательные полномочия, — сообщил Ярилов своим спутникам.

Но они ему ничего не ответили. И причиной этому был не столько скептицизм по поводу перспектив развития парламентаризма в Славии, сколько всеобщее оживление, вызванное приближением печально знаменитого в этих краях Великого Герцога.

Эмоции всё более нарастали, и, наконец, под арку въехала чёрная карета, запряжённая четвёркой вороных. Впереди и позади неё скакали по два чёрных всадника с копьями наперевес. На их красных щитах был изображён чёрный орёл с двумя головами и одной золотой короной.

Такой знак Ваня с Надей уже видели на воротах Чёрного Замка, и он же был нарисован на карете. Младомир пояснил, что это герб Вестии. Первоначально он символизировал двуединую власть королей Славии и герцогов Вестии. Затем великие герцоги из дома Блекстеров стали править самостоятельно, но из-за многовековой традиции герб остался прежним.

На шлемах воинов развевалось по одному красному перу, что говорило об их рыцарском звании. Но Кройса среди всадников не было.

— Этого и следовало ожидать, — прокомментировал боярин. — Для Великого Рыцаря есть множество великих дел, а служить почётным эскортом может каждый.

Процессия остановилась напротив Златого Крыльца. Рыцари спешились, отворили дверцы кареты и тут же замерли, преклонив одно колено. Из кареты степенно и неторопливо вышел высокий человек, чёрное одеяние которого было расшито золотыми драконами. За ним на почтительном отдалении показались ещё трое, но всеобщее внимание было приковано к Великому Герцогу.

Ваня и Надя уже видели президента Вестии, но прошлый раз им было не до того, чтобы рассматривать этого человека, особенно парню, который был крепко привязан к лошади. Теперь же их поразил вид Блекстера.

В каждом его движении, в каждой чёрточке чувствовалась сила, могучая воля, привычка повелевать, гордость и непоколебимая уверенность в себе. Люди на площади отворачивались от его пронзительного взгляда, но затем их снова и снова тянуло смотреть на этого человека. Он одновременно внушал им страх и манил. В твёрдых и острых чертах Великого Герцога было что-то хищное и стремительное. Он сам чем-то походил на герб своей страны, хотя, в отличие от орла, у него была всего одна голова.

По замыслу Аромира, вся торжественная церемония должна была продемонстрировать Блекстеру, что Славия сильна как в лучшие годы, а принц является хозяином положения. Он даже собирался, как во времена могущества империи, взирать на главу Вестии, не сходя со Златого Крыльца, то есть сверху вниз.

Однако Блекстер не был смущён. Выйдя из кареты, он не стал подходить к парадному крыльцу, а выдержал паузу, ожидая, что принц сам спустится к нему навстречу. За ним почтительно расположился госсовет: шкафообразный Лебедун; Бурбун, оказавшийся человеком среднего роста с лицом похожим на лисью мордочку, и маленький сутулый Крючкун, нос которого походил на изогнутый клюв хищной птицы.

Обе стороны замерли. Шла безмолвная война нервов, лишь Бурбун кончиком языка облизывал губы. Каждая секунда казалась вечностью.

И тут, неожиданно для всех, Намила бросилась навстречу отцу. В своём развевающемся чёрном платье она пронеслась по ступенькам как тёмный вихрь и в следующее мгновение уже оказалась в его объятиях.

В этот момент она напомнила принцу зловещую чёрную птицу из сна. «Не такой уж ей чужой Блекстер!» — сердито подумал Аромир и стал спускаться. Три его спутника последовали за ним. Весь эффект был смазан.