Джин Ву - Алый дворец

Вздохнув, Умэй приблизилась и взяла руку Кайсиня в свои.

– Про кисти забыл. – сказала она, обмакивая пальцы в грим.

Мелкими мазками она осторожно обмазала теплую ладонь и длинные изящные пальцы. Левую ладонь Ли Кайсиня пересекала тоненькая полоска шрама, а у большого пальца стояла забавная клякса родимого пятна. Кайсинь замер и затаил дыхание. Ощутив, как задрожали его руки, Умэй подняла глаза. Кайсинь тут же опустил взгляд. Отчего-то смутившись, Умэй выпустила из рук его ладони.

На причале Кайсиню пришлось отсыпать добрые пять лян серебром, чтобы плосколицый жилистый лодочник уступил им свою лодку. Краска на ней потускнела и местами облазила. Умэй считала, что он заплатил неоправданно большую цену за эту старую развалюху, но младший господин Ли был ею доволен:

– Подумаешь, дракон немного сбросил чешую – все рептилии так делают!

«Дракон» их был беззубый и слепой на один глаз, но мало того, Кайсинь принялся усиленно натирать еще чудом зрячее око, уверяя:

– Если потереть глаз дракона, то плаванье будет удачным!

Их хлипкое суденышко раскачивалось от каждого неосторожного движения – с тем же успехом они могли просто сколотить себе плот. У причала Умэй чувствовала себя уверенно, но, чем дальше углублялась лодка в речные просторы, тем сильнее сводило ноги от желания ощутить под ними твердую землю. Кайсинь стоял у кормы, изредка лениво помахивая веслом – течение само несло их. Умэй смотрела на плещущуюся воду, и вместо умиротворения ощущала тошноту. Сяо Сяо восторженно глядела по сторонам, бросаясь от одного борта к другому в попытке обозреть округу со всех сторон. Лодка трепетала, скрипела и раскачивалась. Умэй вцепилась в гнилой борт так, что костяшки пальцев побелели. Живот скрутило от мысли, сколько чжанов сейчас под ними. Как далеко до дна? Что прячется там, под толщей воды? Что, если оно уже протягивает к этой рухляди свои клешни? Если лодка перевернется?

Умэй поймала себя на том, что с силой сжала запястье Сяо Сяо. Служанка и не думала жаловаться, но Умэй пристыженно одернула руку и смяла подол ханьфу.

– Смотри, Мэй-Мэй, там наши семьи. – Кайсинь указал на правый берег, где возвышался праздничный помост.

Сердце у Умэй подпрыгнуло, но лодка спокойно прошла мимо, и ее пассажиры остались не узнаны. Никто даже не взглянул на них. Умэй отвернулась от платформы. Стать невидимкой для людей, сидящих там, показалось ей очень заманчивым. И не потому, что ощущение опасности будоражило. Обрядиться в нищего юношу и отправиться в долгое путешествие – от Юньнаня добраться до столицы, оттуда податься в Гуанчжоу, побывать в Сянгане и Шанхае, заглянуть в Сиань и обосноваться ненадолго в Куньмине. Метаться по всей Поднебесной, как лист на ветру – куда повеет, туда и мчаться. Заманчиво. Но, это лишь на сегодня, до первых закатных лучей она свободна. Уже вечером придется снова облачиться в госпожу Шань.

Закрыв вид на помост, с ними поравнялась богато украшенная лодка.

Трое адептов Дворца Мэйхуа в серо-серебряных дорогих одеждах впились в них взглядом, как хищный ястреб в прикованную к земле мышь. Кроме них, в лодке сидели двое слуг, работавшие веслами.

По спине Умэй проскользнуло напряжение. Она опустила голову, избегая смотреть на адептов, и заставила Сяо Сяо отвернуться. Облегченный выдох застрял у нее в груди, когда нарядная лодка почти обогнала их, а Кайсинь, вдруг забывшись, помахал адептам своего Дворца рукой. Трое, будто только этого и ждали, велели прислуге работать веслами против течения, и две лодки снова поравнялись.

Высокий юноша с изящным станом и смазливой физиономией самодовольно обмахивался веером. Двое подпевал, один с неприлично крупным носом, а второй с глуповатыми круглыми глазами, стояли чуть позади. Красавчик заговорил первым:

– Дорогие друзья, прошу вас причалить к берегу и больше не оскорблять честных горожан своим видом. В противном случае мы, адепты Дворца Мэйхуа, будем вынуждены навести порядок.

Кайсинь приподнял шляпу, чтобы лучше видеть собеседника:

– Сегодня чудесный день, почему же нам нельзя насладиться им?

Умэй поднялась и дернула его за рукав.

– Просим прошения, господа. Мой… брат не видит, с кем говорит. – прохрипела она, стараясь сделать голос грубее.

Сяо Сяо подскочила на ноги, носом почуяв, что госпожа нуждается в ней.

– Все я прекрасно вижу. – возразил Кайсинь, взяв ее за запястье. – У старшего господина чудный веер. У него явно хороший вкус, и думаю, нам есть о чем поговорить.

Красавчик растянул губы в сладкой насмешке и резким нервным движением захлопнул веер.

– Этот благородный человек в лохмотьях мнит себя равным мне? Я верно все услышал?

Его спутники были менее лицемерны. Носатый гаркнул:

– Убирайтесь с дороги, вонючие выродки, иначе мы наделаем в вашей посудине дыр!

– Грязь вроде вас должна прятаться, чтоб не попадаться на глаза честным людям!

Приветливая улыбка застыла на губах Кайсиня. Он склонил голову с видом, будто Носатый говорил на другом наречии, и он его не понял:

– М?

Умэй не намерена была продолжать неприятную беседу. Она подняла весло, и, извинившись низким поклоном, повела лодку прочь. Спустя какое-то время Кайсинь преодолел замешательство и забрал у нее весло.

Они плыли молча. Умэй сложила руки на груди и раздраженно теребила грубую холщовую ткань одежд. Она не сразу заметила, что их недавние обидчики настойчиво преследуют лодку. Умэй не успела и слова сказать – чужое судно кормой протаранило их борт. Все трое покачнулись, едва удержавшись на ногах. Лодка раскачивалась, как подвесной мост. Умэй успела ухватить Сяо Сяо за шиворот, пока она не плюхнулась за борт.

Кайсинь направил поток ци в ногу и ударил по лодке обидчиков, отчего та покачнулась. А он неплох, оценила Умэй. Адепты Мэйхуа не стали восхищаться его талантом. Тот факт, что бродяга в лохмотьях способен использовать боевую ци, должен был образумить их. Но ярость вуалью легла на глаза, мешая оценить ситуацию.

– Ты!..

– Простите нас, недостойных, господа! – Кайсинь снял шляпу и робко мял ее в руках, но ни на лице, ни в словах не было и тени раскаяния. – Это вышло случайно! Право, у этого ничтожного 38 38 Крайне вежливая форма общения, при которой о себе говорят в третьем лице просто кривые руки.

– Поганое отродье! Я!.. – Носатый инстинктивно потянулся к поясу, где обычно в ножнах покоился меч, но пальцы его сжали пустоту.

Что за недоучки, подумала Умэй, какой заклинатель не носит с собой меча?

– Твоему отцу стоит внимательнее набирать учеников. – бросила она Кайсиню.

Ответить он не успел – Носатый прыгнул.

Слуги замахали веслами, чтобы лодки не разделились и их господин не рухнул в воду. Лодка едва не перевернулась, когда на одного пассажира в ней стало больше. Кайсинь обменялся с Носатым серией ударов. В лодке вновь осталось трое. Носатый растерянно барахтался в воде. Умэй не намерена была отправиться следом. Уперевшись веслом в борт, она оттолкнулась и перебросила себя на чужую лодку, попутно ногами сбивая Пучеглазого. Красавчик был против такого расклада вещей. Об этом он попытался сообщить, раскрыв веер – Умэй ясно услышала металлический звон вшитых в него режущих пластин. Но показать себя во всей красе адепт не успел. Умэй огрела его веслом, расшибив лицо. Красавчик потерял право таковым зваться.