Лана Мур - Цветок для Тьмы

Мы знали, что почти всех девушек, с проявившимся при инициации цветком, ждет такая же участь, несмотря на то, что жрицы неохотно отпускают нас в мир, только в тех случаях, когда другого выхода нет. Оставшиеся в храме девушки со временем становятся младшими жрицами, а те, кого Аша не благословила цветком – служанками.

Вместе со звонким цоканьем веет непривычной прохладой. В промокших сорочках становится очень холодно, но любопытство не дает покоя – что принесет неизвестный путник в наш уединенный храм?

Обхватив себя руками и зябко ежась, мы спешим к главному и единственному входу, через который должен въехать всадник.

Неужели пришло время расставаться с одной из сестер? И, судя по тому, что я еще не достигла возраста жрицы, а сестры – брачного, то расставаться придется именно со мной?..

Даже не знаю, радоваться этому или огорчаться. Я привыкла к храму, к знакомым порядкам, к жрицам, но в то же время снедало любопытство – а что там, за храмовыми стенами?

Передав сестрам самые свежие, самые чистые, без единого темного пятнышка, цветы, я отправила их в храм, себе же взяла остальные и присела на невысокую каменную скамью, сделав вид, что раздергиваю стебли цветов на волокна, чтобы потом соткать из них ткань – самую нежную, самую тонкую и шелковистую, в холода согревающую, а в зной дающую прохладу. Эта ткань пользуется в городах большим спросом и позволяет нам удовлетворять все насущные потребности. Собственно, и сорочки, что сейчас на нас, сшиты из этой же ткани – текучей, словно вода, и очень-очень тонкой.

Жрица величественно подплывает к воротам, о которые уже грохочут кулаки всадника, и отпирает засов.

– Могу я ступить на священную землю Ашты? – холодно и совсем не почтительно спрашивает незнакомец.

– Мы всегда рады гостям с благими помыслами, – привычно-ласково отвечает жрица. Я никогда не слышала, чтобы она сердилась. Верховная жрица всегда была возвышенно-спокойна.

– Только с благими. Вы можете уделить мне несколько минут для разговора?

Несколько мгновений жрица колеблется и не сразу пропускает гостя, но наконец освобождает проход.

Дыхание перехватывает, когда вижу ступившего на храмовую землю мужчину – высокий, мощный, он перекрывает собой почти весь проход, а темная накидка, крыльями развевающаяся за спиной, превращает его в огромного страшного демона. Какой же маленькой рядом с ним выглядит верховная жрица в светло-розовом летящем платье, и как прямо она держит спину, давая понять, что не склонится, не покорится окутывающей незнакомца силе.

Расправив плечи, жрица уверено шагает к храму и… замечает меня. Она едва заметно вздрагивает, темно-синие глаза широко распахиваются, а губы и щеки бледнеют. Заинтересовавшись, почему она сбилась с шага, в мою сторону поворачивается и незнакомец.

– Элина, в храм, – непривычно сухо и отрывисто командует жрица.

Удивившись подобному тону, я вскакиваю, подхватываю ворох раздерганных на волокна стеблей и убегаю за белоснежный, устремившийся к небу храм, но перед этим ловлю брошенный из-под глубокого капюшона заинтересованный взгляд.

– Кто это? Зачем пришел? Забрать тебя из храма? – подлетают ко мне сестры.

– Не знаю, – досадливо отвечаю я. – Жрица меня отослала раньше, чем он что-то сказал. А пойдемте, подслушаем! – подмигиваю им.

Девушки удивленно распахивают глаза и отшатываются – не принято в нашем храме проявлять интерес к делам главной жрицы.

Конечно, мы все безоговорочно ей верим, знаем, что она не сделает ничего, что принесло бы вред храму и воспитанницам, но сейчас может решаться моя судьба.

Сестры продолжают жаться в углу, не решаясь последовать моему примеру, но пристально наблюдают, как я осторожно, едва касаясь босыми ногами пола, приближаюсь к приемной, где жрица как правило ведет беседы не только с посторонними, но и с нами.

– … насколько я помню, сиятельный, всем уцелевшим после войны храмам Аштры оставили их независимый статус, – слышу спокойный голос жрицы.

«Сиятельный»… Неужели, к нам пожаловал кто-то из имперской аристократии? Да, храм живет очень обособленно, но и до нас доходят слухи, например, с торговцами, а если обладаешь определенной любознательностью и смелостью, чтобы с ними пообщаться, можно узнать много чего интересного.

– На нас не распространяются законы империи, и вся власть здесь принадлежит мне, а не вашему императору, – продолжает жрица, но при упоминании императора ее голос едва заметно подрагивает.

– …да, я прекрасно помню, про ваши особенные условия, – голос гостя растекается густой патокой, обволакивает. Кажется, даже приклеивает к двери. По крайней мере, отойти не могу – слишком сильное любопытство – к чему ведет незнакомец? – Но женщинам сложно жить одним, без помощи…

– Мы справляемся, – прохладно обрывает его жрица.

– Конечно, справляетесь. Но зачем мужественно преодолевать трудности, если их можно переложить на плечи тех, кому по силам их преодолеть? Вам обеспечат безопасность, достойное существование, как положено жрицам Светлой Ашты.

– А взамен? – интересуется жрица, и с каждым словом ее тон становится все холоднее и холоднее.

– Свободный доступ к вашим воспитанницам. Чтобы каждый желающий мог взять их в жены в любую точку империи. Неужели вы не хотите счастья всем вашим девушкам?

– Этого не будет никогда, – голос жрицы жесткий и ломкий, будто лед на вершинах гор, из которых берут начало наши ручьи. – Ни одна воспитанница, а тем более жрица, не покинет стены храма по прихоти или приказу имперца.

– Мэделин, – голос гостя тоже стремительно холодеет. – Сейчас я стараюсь договориться с вами по-хорошему. Вы укрылись в горах, отгородились от всех высокими стенами, устроили здесь рай под облаками и совершенно не представляете, что творится внизу, на земле, – напористую речь гостя прерывает смешок жрицы. – Урожаи становятся все скуднее, скот болеет и гибнет, женщины не могут забеременеть, а те, кому удается, не в силах разродиться. Ваши девушки нужны стране.

– И кто же во всем это виноват? – ничуть не проникшись словами гостя, интересуется жрица. – Мы не вмешиваемся в дела империи, только оказываем посильную помощь тем, кто в ней нуждается и готов принять, к кому благоволит Ашта.

– Если вы не примете мое предложение, жрица Мэделин, мы можем действовать и по-плохому, и привести войска к вашим стенам.

– Войска против стайки девушек, защищенных только покровительством Ашты и молитвами? Действительно, храбрые воины, – слышу, как жрица усмехается и скрип дерева по камню – кажется, она поднимается из кресла. – В таком случае вы добьетесь лишь того, что храмы Ашты опустеют, а земля окончательно погибнет. Вы этого хотите? Потому что так и будет. Дочь Ашты нельзя ни к чему принудить. Благословение богини дается только добровольно.