Виктория Ом - Замуж за коня

– Не дадут? – растерялся папа. Такого поворота он не ожидал.

– И мне не дадут? – встревожился вдруг конь.

– А вас, Марсель, в столице невеста ждёт, что вы так заволновались? – выплюнула я.

– Нет. Но всякое может быть, – замялся он.

– А как же ваши слова за столом? – припомнила я. – Вы согласились взять меня в жёны. Уже передумали?

– Я просто подыграл. В тот момент мне показалось это забавным, – оправдывался он.

– Ах вот как?! А ещё смели говорить, что вы не такой человек и всегда серьёзны. В тот момент вы опять пошутили?

– Нет. Меня с утра пораньше на шутки не тянет, – мотнул он головой.

– Хорошо. Тогда… все по местам, продолжаем церемонию, – велела я.

– Глория? Не шути так.

– Я серьёзна, как конь по утру. Нас сами боги благословили. Или тут есть тот, кто хочет оспорить решение богов? – задала вопрос, окинув взглядом присутствующих, и оглянулась, чтобы убедиться, что слуга Марселя также не рискует опротестовывать свадьбу, которой всё же быть.

– Я против, – заявил отец, выхватив церемониальный папирус из рук священника. Он попытался его порвать – безрезультатно. Метнувшись к горящим у ног статуй свечам, попробовал сжечь листок, но тот ни в какую не загорался.

– Это не простая бумага, – подметил очевидное священник.

– Боги… – тяжело вздохнув, остановила папу и забрала у него церемониальный листок. – Ты достаточно пытался. Сэр Вингельдерский сказал, что берёт меня в жёны. Боги не против. Я не против. Прошу прощения, – сказала я священнику, передавая папирус.

– Глория, не делай этого, – не сдавался папа.

– Почему нет? Потому что ты понял, насколько это было глупой затеей? Прости, но ты, как бургомистр этого города, должен понимать, что у любого решения есть последствия.

– Ты хочешь уйти из дома? Я могу купить тебе отдельный домик, где захочешь.

– В Остловке?

– Лучше в Остловке, тогда я смогу присмотреть за тобой.

– Нет, спасибо. Хочу, чтобы сэр Вингельдерский за мной присмотрел.

Конь зычно икнул, перспектива стать моим мужем его больше не забавляла.

– Хорошо, куплю тебе дом в столице. Где скажешь!

– Сомневаюсь. Это же сколько платьев, туфелек и шляпок не сможет себе купить Жаннет? – напомнила я главную причину разлада с отцом.

– Дорогой, – шепнула мачеха, дёрнув папу за рукав кителя, – выгоднее не покупать, а снимать. И в столице лучше брать комнату с пансионом.

Я усмехнулась.

Папа опустил плечи и побрёл на скамью, Жаннет за ним, махая священнику, чтобы тот продолжал.

– А можно завершить церемонию потом? – спросил Марсель.

– Потом? – Священник посмотрел на него, как на говорящего осла – те были ещё большей редкостью, чем разумные кони.

– Думаю, нам с леди Глорией надо узнать друг друга получше, прежде чем заключать брак.

– Я о вас знаю достаточно. К тому же, как нам с вами узнавать друг друга, если вы уезжаете в столицу?

Марсель не находил слов.

– Святой отец, это же не больно будет? – спросила я у старика, живо помня, как его колбасило от касания божественной силы.

– Не больно, – заверил священник.

– Вот видите, – адресовала коню, – это даже не больно. Предлагаю закончить тут и отправляться в путь. Или вы никуда не опаздываете?

Марсель задумчиво посмотрел на моего отца, на священника, бросил взгляд на статуи богов.

– Однажды мне сказали, что в некоторых ситуациях нельзя сомневаться и говорить «нет», потому что именно в этот момент жизнь может раз и навсегда измениться, а надо сделать шаг вперёд и сказать «да» тому неизвестному, что тебя ждёт. Пожените уже нас, святой отец, – сказал Марсель и занял место рядом со мной справа.

Священник попросил нас протянуть руки тыльной стороной вверх. С женихом вышла заминка: рук у него не было, а использовать руки слуги в этой церемонии не представлялось возможным. Марсель поднял переднюю ногу как можно выше. Я наклонилась вперёд, соединив свою ладонь с пястью 1 1 Пясть у лошади – часть передней ноги, от запястья до путового сустава. коня. Священник приложил пергамент к нашим конечностям. Узор на бумаге засветился мягким золотистым светом. Кожу неприятно кольнуло, я дёрнулась. Пергамент упал на пол – рисунок с него исчез, оставив отпечаток на моей коже. Я посмотрела на ногу Марселя – ничего: белая шёрстка прятала кожу и свадебный рисунок. Удобно ему. Мне же придётся полюбить перчатки до тех пор, пока не придумаю, что отвечать на вопрос «О, а кто же этот счастливчик, которому досталась такая прекрасная женщина?»

Махнув рукой вместо пожелания счастья молодым, священник отправил нас по домам. На улице дожидалось несколько экипажей: две кареты и одна крытая повозка, в которую погрузили мой дорожный сундук с приданым.

Марсель держал путь на заставу, расположившуюся в нескольких часах езды от Остловки. Оттуда можно было уехать в столицу на поезде, что было куда быстрее и удобнее дилижансов. Мой новоиспечённый супруг, не без помощи слуги, забрался в повозку. Приберёг силы и не стал скакать на своих четверых. Всё же он не какой-то там конь, а государственный помощник при дворе! Что для разумного животного было неслыханным карьерным успехом.

– Как доедешь – напиши, – велел папа. – Не забудь указать обратный адрес, чтобы я мог выслать денег.

– Не пропаду, не переживай, – отмахнулась я от него.

– Глория смышлёная девочка, – поддакнула Жаннет, уже не помню в какой раз попытавшись всучить мне букет. Я её осадила холодным взглядом.

– Дай обниму на дорожку, – не сдержал своих чувств папа и заключил меня в свои крепкие объятия.

– Дорогой, – отвлекла его Жаннет и потянулась ко мне, якобы поцеловать в щёку на прощание, и шепнула: – Не переживай, я за ним присмотрю.

Я отпрянула, пронзив мачеху недобрым взглядом.

– Обязательно напиши, – напомнил папа, – я отправлю Бетти. Если она будет с тобой, мне будет спокойней.

Жаннет скривилась и дёрнула папу за руку, пытаясь завершить наши долгие прощания.

– Если Бетти ещё не ушла. Я ей сказала, что в доме достаточно горничных.

Папа устремил на неё суровый взгляд.

– Я думаю о расходах, и горничная метрового роста по цене обычной нам точно не нужна, – заявила она, надув губы.

– Леди Глория Миллер, мы готовы, – обратился ко мне один из кучеров на старый лад, то ли не заметив мерцающей метки на моей правой ладони, то ли по привычке.

– Ну всё. Может быть ещё увидимся, – попрощалась я с папой и полезла в карету.

Экипаж тронулся. Я смотрела в окно.

– Напиши, как приедешь! – крикнул отец.

Я отвернулась. На сердце было тяжело. Неизвестность пугала. Не могла думать о том, что же делать дальше. Оставив все размышления на потом, я попыталась устроиться поудобней и вздремнуть.