Шая Воронкова - В случае смерти разбить

Ну!

Раздался звон, во все стороны брызнули осколки. Улисс закрыл голову рукавом, отодвинув за спину Соль, и пара осколков царапнула его по руке. Под ногами захрустело. Когда он открыл глаза, то увидел мальчишку, что-то крутящего в руке, и сразу все понял, сжал кулаки и почти влепил ему подзатыльник.

– А никто не говорил, что это запрещено, – мерзкий довольный голос усмехнулся и продолжил отсчет. Оставалось где-то двадцать.

Улисс все еще видел тени, но теперь все поменялось: его собственная медлила, будто тая, а мальчишкина носилась подобно молнии. Конец. Никаких шансов. Улисс запустил пальцы в голову, чувствуя, как в груди что-то мечется, обдавая холодом, и это точно было не сердце. Липкие щупальца сковывали его, не давая ступить и шага, только смотреть, как утекает последняя возможность сбежать из Города и выбраться за стену, туда, где его ждет покой и уют.

Пятнадцать. Десять. Пять.

Все кончено.

Смотреть было слишком больно, и Улисс собирался уже закрыть лицо, но не успел – Соль резко дернулась вперед и выкинула руку. Выстрелил белый луч света, пригвоздив меньшую тень к асфальту, и тень Улисса коршуном накинулась сверху. Конец игры. Еще не веря, Улисс повернулся к мальчишке и прочел все по его злому лицу – все еще улыбающемуся, но улыбкой, больше напоминающей оскал. Мальчишка плюнул на землю, будто взрослый, и кинул что-то Улиссу под ноги.

– Да подавись.

Это оказалась потертая и поцарапанная зажигалка с голой рыжей девушкой на ней. Улисс засунул ее в карман, и тут вдруг случилось то, чего он никак не мог ожидать: до его ушей долетел шум. Цокот, ворчание, вой – в первое мгновение привыкший к безмолвию Улисс был оглушен, но тут из-за угла ближайшего дома выскочила стая огромных темно-серых псов. Мальчишка тут же злорадно рассмеялся и показал неприличный знак. Стая пронеслась мимо мальчика, и Улисс резко понял, что сейчас она набросится на них с Соль. Приближаясь, собаки намного больше напоминали диких волков и совершенно не лаяли, как подобает хищникам. Тошнотворная волна поднялась с низа живота до горла, и Улисс, схватив Соль за руку, кинулся бежать.

Соль спотыкалась, его собственные ноги заплетались от страха, поскальзывались на мокрой земле. А за спиной гремело шумное дыхание волчьей стаи, цокали их когти, звенел вой. Улицы походили одна на другую, изгибались слишком резко, внезапно, будто вставали на дыбы, то наоборот проседали, заставляя тормозить, чтобы не упасть. Довольно скоро ноги стали ныть невыносимо, у Соль сбилось дыхание, и он буквально тащил ее за собой волоком, а волки не отставали. Что же делать?

Что же делать?!

Боль. Холод. Вой. Страх. Отчаяние.

Улисс из последних сил рванул вперед и понял, что еще чуть-чуть – и он упадет. Едва стоя на ногах, Улисс забежал в какой-то подъезд – дверь как картонка – кинулся к ближайшей квартире и дернул за ручку. Заперто, конечно же. Вой приближался, и Улисс кинулся ко второй, третьей, четвертой. Ну же! Почти весь город пуст, или все просто сидят в темноте – было не ясно, но и выбора тоже не оставалось. Их почти нагнали, когда одна дверь поддалась, и Улисс ввалился внутрь, утянув за собой Соль, захлопнул защелку и подпер каким-то стулом. Там же сел, прямо на пол, прижавшись головой к стене.

Стая с рыком пронеслась по коридору, потом принялась царапаться – дверь дрожала на петлях, подскакивая, но вскоре перестала. Затихло, и Улисс устало прикрыл глаза, слушая, как удаляется цокот когтей. Он мог бы попытаться подумать, откуда здесь взялись волки, но, когда ты мертвый, а ходишь, как живой, это как-то теряет значение.

Соль со вздохом села на корточки, расстегивая куртку. Улисс заметил у нее на шее татуировку – то ли какое-то животное, то ли иероглиф – кто его разберет? Увидел, и тату скрылась за воротником.

– Ушли? – шепотом спросила Соль, не двигаясь.

Улисс прислушался. В квартире тикали часы – первые часы, которые он увидел за все это время – но в остальном было тихо. Он завертел головой, потом поднялся и прошелся по комнатам. Вещи стояли так, будто все люди пропали в один миг, во время своих дел: газета и откусанный бутерброд на кухне, сбежавшая каша, работающий ноутбук, недостроенная башня в детской, миска с кошачьей едой – без кошки – и зубная щетка в ванной на полу с пятнышком синей пасты. Нашел и часы, точнее, догадался – ни стрелок, ни циферблата, и чему тикать? Однако звук не исчезал. По спине прошелся холодок и спустился ниже, так что он почти вскрикнул, когда Соль коснулась руки, но сдержался. Выглянул в окно – вроде бы тихо – и с тоской посмотрел на дверь.

Что страшнее – волки или эта пустая призрачная квартира – еще посмотреть.

Они ничего не взяли с собой, старались даже не трогать руками. Когда уходили, Улисс оставил открытой входную дверь – на всякий случай.

На улице все еще была ранняя ночь – луна совсем не сдвинулась, будто он только что очнулся один в холодном городе, а не столько времени назад. Само слово «время» показалось ему ужасно чужим и даже опасным. Улисс мотнул головой и двинулся вперед. Когда бежали, то не заметили, но сейчас стало видно, что они забрались на холм. С него даже был виден кусочек стены за домами. Пока Соль топталась на месте – все же, чем от нее пахнет, водорослями или… – он заглянул за угол дома и удивленно позвал:

– Иди сюда, посмотри!

На холме было озеро, совсем маленькое, но самое настоящее, с камышами и какими-то растениями, похожими на кувшинки. А на его берегу сидела молодая девушка, тонкая, как стебель, с овальным лицом и блестящим колпаком. В руках она держала кованый темный фонарь, и огонь отбрасывал тени на ее руки.

Улисс начал медленно приближаться, но Соль опередила.

– Привет, дай огонь, пожалуйста?

Девушка подняла голову, и он увидел, что у нее очень печальное лицо и длинные ресницы.

– Там, на дне, лежит мой муж, – начала она, будто не слышала вопроса, – и если я поймаю отражение луны, то спасу его. Что же мне делать?

Улисс моргнул пару раз, недоумевая. Такое задание он встретил впервые.

– Ну так поймай, если умеешь, – он дернул плечом.

– Но я не люблю своего мужа. Он злой, жестокий, он запрет меня дома, если я сделаю это, – девушка широко распахнула свои оленьи глаза, – а так я могу сбежать.

Улисс что, попал в низкосортную комедию или, того хуже, мелодраму? Этого еще не хватало. Ну почему из всех попалась именно она? Не зная, что ответить, он растерянно сверлил «колпак» взглядом, переступая с ноги на ногу. Девушка же продолжила, будто не нуждаясь в его ответах.

– Я так хочу сбежать! Но это мой долг – поймать отражение луны и спасти мужа. Я клялась, когда стала его женой, всегда быть на его стороне. Как я могу его бросить?

– Может, ты просто дашь нам…