Ксения Счастливая - Хроники Альмира. Рабыня королевской крови

– И последняя на сегодня: тринадцать лет, не тронутая девка. Здоровая и зубы все на месте, – меня грубым толчком в спину, вытолкнули на деревянную сцену, находящуюся в самом центре огромной городской площади. Я запнулась в длинном подоле, нацепленных на меня юбок и грациозным слоном вывалилась в центр под одобрительное улюлюканье зрителей. Толстый аукционер, хрюкнув, схватил меня за руку и, оставляя красный след на запястье, покрутил, задрав юбки и оголив мои истощенные за время пути ноги и зад.

Я присвистнула, если теперь я и рабыня, то очень дорогая. Одно радует, значит попасть смогу в дом только к графу или самому императору. Не каждый состоятельный барон сможет выложить за девку в прислугу и половину от назначенной стоимости. Наверное, мне повезло, что именно из-за цены, полгода моего пути в повозке работорговца прошли без побоев, издевок и изнасилования. Целая, юная девочка в королевстве ценится куда выше, чем на два года старше и выдернутая из постели. Ночами, бывало слышно, как кричат женщины, чья целостность была потеряна давно и безвозвратно, и я забивалась еще глубже в свой угол, боясь, что именно за мной могут прийти следующей. Но, никто не приходил, а страшнее становилось с каждым днем все больше. Из воспоминаний меня выдернули начавшие расти ставки:

– Сто золотых, кто больше? Сто десять, мужчина в красном камзоле, – выкрикивал торговец, неотрывно следя за толпой. Я зажмурилась, моля всех богов, особенно уделяя внимание богу удачи Фаруну, чтобы мой будущий владелец не оказался озабоченным стариком, покупающим девку лишь для плотских утех. А таких здесь было много. Мужчины облизывались, глядя в мою сторону, делая ставки, и готовы были кинуться на соперника, когда ее перебивали. А цена в это время стремительно росла выше и вот, я уже стою целое состояние, 300 золотых монет. Толпа аристократов начала рассасываться, но ставки продолжали расти. Мои ноги затекли от долгого стояния, а колени дрожали все сильнее от каждой повышенной ставки и ушедшего с площади сдавшегося мужика. Что бы успокоиться и отвлечься, я начала рассматривать, все еще не сдающихся: в трех метра от меня на раскладном походном стуле восседал престарелый граф, лет сорока, с большим обвисшим животом, обтянутым в шелка, потным лицом и поросячьими глазками, которые неприятно пялились на меня оставляя долгий липкий след. Чуть дальше стоял молодой, довольно симпатичный мужчина, в серебристом камзоле и ровно подстриженной бородкой, как у козла в хозяйстве моих опекунов. Ставки он поднимал еле заметным движением руки, бросая хитрый взгляд то на меня, то на окружающих. В глазах графа играло вожделение, тонкие губы кривились в самонадеянной улыбке. Определенно из этих двоих я бы предпочла последнего, дабы если, и ложиться под господина, так хоть на очертания подтянутого тела любоваться, а не бояться скорой смерти от удушения.

Но судьба решила совершенно иначе. Она появилась внезапно. Вышла из толпы и гордо, но стремительно, одним взглядом раздвигая толпу, прошествовала через площадь. Ее черные волосы развевались от небольшого осеннего ветерка, а на алых губах играла усмешка. Остановившись практически у самой моей "сцены", она бросила торговцу с интонацией, явно не терпящей возражения: – Тысяча золотых, последняя цена и закрывай свою лавочку. У меня отпала челюсть, работорговец икнул и хотел было что-то сказать, но у женщины в глазах сверкнули молнии (или мне показалось?), а мужик сел, закрыв рот, и начал оформлять сделку. Женщина удовлетворённо кивнула и подошла к столу, сев рядом, на заботливо придвинутый кем-то из слуг стул. Еще полчаса спустя, меня вывели хозяйке. Я радовалась, что мой хозяин не мужчина, но переживала, как бы она не оказалась владелицей какого-нибудь местного борделя.

Женщина кивнула мне и, развернувшись на каблуках, пошла в том же направлении, откуда вышла, не говоря ни слова, уверенная, что я последую следом, лишь бы скорее скрыться с глаз ненавистных торговцев, площади и жаждущих моего безвольного тела мужчин. Я посеменила следом, стараясь не отставать и боясь потерять хозяйку из вида. За приделы площади вышли молча, но стоило толпе скрыться за углом, как она улыбнулась и обратилась ко мне мягких голосом, совершенно не похожим на жёсткую речь, прервавшую торги:

– Меня зовут леди Ширианна, я живу за пределами города в большом поместье. Тебе очень повезло, что я тебя нашла, те двоя, кому бы ты ни досталась, со временим убили тебя, предварительно замучив так, что только об этом бы ты и мечтала. Как тебя зовут?

– Лира… – после долго молчания голос был сухим и неровным, это было мое первое слово за последние несколько недель.

Ширианна улыбнулась и продолжила:

– Ты будешь помогать по дому и на кухне. Рабство я не приветствую, поэтому с этого дня ты свободна и будешь получать жалование: четыре серебряные, а один раз в неделю сможешь брать выходной. У меня еще раз отпала челюсть. И пока мысли собирались в кучку, обдумывая слова женщины, мы прошли по узкой, почти незаметной улочке, ведущей от площади до городских ворот, где нас ждала большая, черная, расписанная золотом карета. Лакей при нашем приближении открыл дверцу и застыл, протягивая руку в приглашении сесть.

– Поднимайся в карету, – кивнула мне хозяйка.

– Я не могу, – прошептала я, опустив голову. Ноги гудели, а голова кружилась от голода и усталости, – не положено, рабыни…

– Не глупи. Положено или нет, но запомни: отныне ты не рабыня. Посмотри на себя: узкие ладони, стройная фигура, легкая поступь. Может ты и сама того не знаешь, но ты явно принадлежишь к высокородным господам! – Неожиданно взгляд Ширианны изменился, она стала серьезной и строго повторила, – живо садись в карету. Ты чуть стоишь на ногах! Тебе срочно нужна горячая ванна и постель. Не позволяй обмануть себя глупцам, твердящим о твоем ничтожестве. Ты сама не знаешь, откуда происходишь, откуда это могут знать они!

Я хотела было возразить, но силы неожиданно покинули мое тело и я, на подкашивающихся ногах, взобралась внутрь. Сидения в карете были мягкими, шторки, закрывающие боковые окошки, делали свет приглушенным и я, потеряв последние остатки энергии, провалилась в забытье.

Не знаю, что больше повлияло на мой сон. То ли торги, то ли Ширианна, неожиданно выдернувшая меня из рук не минуемой, самой отвратительной, смерти, но сон, настигший меня в пути, был отнюдь не самым приятным.

«Я стояла на небольшой лесной полянке, очень похожей на ту, где часто пряталась в детстве. Вокруг меня окружали высокие стволы деревьев, плотной стеной прижавшиеся друг к другу, не давая ни единого шанса увидеть, что прячется за ними. Сердце сдавил легкий ужас. Я ходила кругами, ища хотя бы сантиметр, чтобы выглянуть, понять, что там, за этим лесом. Все тщетно. Выхода не было. Я была узником своего воспоминания, не имея не шанса на освобождение.