Анна Цой - Сердца мира. Книга вторая

– Я вступаю в войну с Магистратом. Это намного опаснее небольшого договора с Лордом, у которого есть воины.

– Сидеть в замке и руководить солдатиками совсем не то же самое, что лезть к Тёмному Князю! – Император покраснел от злости и закашлял, видимо намереваясь продолжить кричать.

Леди оглядела мужа в приступе, спокойно взяла со стола специально предназначенные для этого салфетки и медленно, словно наслаждаясь действием, подошла к мужчине. Норвилас согнулся пополам, хрипло кашляя и все больше падая вперед. Королева успела в последний момент, поймав его и усадив прямо. Она протерла его лицо салфеткой, достала из кармана сюртука капли и заставила проглотить тягучую горькую жидкость, останавливающую приступ лишь потому, что являлась наркотиком, как раз вызывающим ломку и сами приступы. То самое "лекарство", что несло мучительную смерть нелюбимого мужа в течении долгих трех лет.

– Обещаю, что не пострадаю. И не ввяжусь во что-то опасное для меня, – прошептала она ему на ухо, когда в комнате наступила тишина.

Выходные дни подкрались незаметно. Точнее я знала, что они близко, однако на Деймосе было столько праздников и других поводов не учиться, что периодически мне становилось скучно. А если мне становилось скучно, то в голову автоматически приходило что-то сродни апокалипсису. Потому, пытаясь усмирить свой характер, скуку и остальные неблагонадежные порывы, я читала. Моего рвения никто не оценил, так что в библиотеке я "тухла", как говорила Ни, одна, периодически навещаемая только злой Марконтьяр, которую доводил Барсик. В таком темпе пролетели почти три недели полу-безделья: в редкие учебные дни нам давали крохотные крупицы знаний, их в свою очередь я или углубляла сама, или уже знала, логически догадываясь о настолько очевидных вещах.

Библиотека в школе была не просто большой – огромной. С открытым от удивления ртом я ходила сюда первые дня три – не могла надивиться высоким, уходящим под самый потолок стеллажам, разбитым по уровням узкими подвесными мостиками и нередкими каменными лестницами, ширина ступеней которых позволяла безопасно стоять и даже сидеть, не боясь упасть. В то же время каждый уровень уходил к стене, где в особых нишах стояли диван, пара кресел и чайный столик для удобства чтения.

Всего уровней было больше двадцати – выше я не поднималась. Однако знала, что под самой крышей был закрытый этаж, предназначенный только для учителей и директора, в который не пускали учеников из-за ценности тех книг и документов, что хранились там. Хотя, скорее всего, я врала самой себе. Причиной того, что я пришла сюда в первый раз, стала точно не скука. Может потом она и стала отправной точкой, но сперва я хотела найти информацию о подселенцах.

И это оказалось действительно сложно, потому как не особо приветливая женщина-библиотекарь меня проигнорировала, медленно цедя чай из треснутого блюдца (не из чашки) и внимательно заглядывая в любовный роман в потрёпанной обложке. А книги, естественно, были разбиты по алфавиту. Так помимо того, что в моей голове что-то замкнуло и Деймосовские буквы я тоже переводила, так они еще и не совпадали! То есть я искала уровень с буквой "П", а здесь это была загогулина, очень похожая на "З", только еще с хвостиком и перечеркнута крест на крест. Но книги здесь были совсем на другие буквы! Значит мой запрограммированный на этот язык мозг просто давал мне значение слов, а то, как звучит оно на новом языке, я не знала, потому и букву, с которой оно начинается, понять не могла.

В конце первого дня мне хотелось если не покусать кого-нибудь, то психануть и вернуться на Фобос – там все понятно было. Однако, на следующий день я пошла покорять эту вершину вновь, не желая сдаваться куче книг и рукописей.

Мое весьма громкое ворчание довело библиотекаря только на третьи сутки, однако я была довольна как удав, проглотивший… низкую тетеньку в очках, которая бессердечно меня игнорировала несколько дней. В итоге мне показали небольшую платформу с кафедрой, которую я сперва посчитала предназначенной для выступлений. Подойдя к которой и отдав магические крохи, ты мог вызвать к себе книги по нужной тематике. То есть поднимаешься, кладёшь руку на небольшой выступ, отдаёшь импульс и чётко называешь название, автора или слово, которое тебе необходимо найти. Книги летят к тебе сами, потому можно спокойно идти и с чайком изучать все, что покажется интересным.

Вот только, насколько бы проще мне не стало жить с таким приспособлением, за прошедшие три недели я почти ничего не нашла про подселенцев. Общий смысл сводился к тому, что и так было мне известно: каким-то магическим образом маг-целитель запечатывал тело и разум болеющего ребенка в особый "кокон" и помещал в здорового. Кто из них будет контролировать носителя решал уровень силы, у кого выше – тот и главный. В течении определённого времени носитель и подселенец взаимодействовали вместе – зависело это от болезни. Но не более двух лет, потому как дальше шло полное слияние, которое могло привести к смерти подавляемого. Бывали, конечно, и счастливые случаи, однако чаще всего он или умирал, или становился "овощем" без разума, чувств и мыслей.

Интересным, кстати, было и то, что при выселении процент выживания носителя был равен десяти. Это было следствием того, что при этом достаточно длительном процессе он должен был довести себя до состояния близкого к смерти. Причём обязательно сам и по собственному желанию, иначе ритуал не сработает. Грань между жизнью и смертью поможет "выбраться" подселенцу, а носителю – лишиться сил. Большая часть пациентов после такого лечения умирали, потому маги и решили больше его не практиковать. С чего подселением решила побаловаться бабуля, мне было не понятно, однако причиной скорее всего и являлась болезнь моей подселенки.

Думаю, не будь я при подселении младенцем, то скорее всего согласилась бы. Все же я не смогла бы выдержать болезнь ребенка, которого могла бы спасти. Хотя эта девочка старше меня лет на пять. Или ей было четыре, когда все произошло?

Как бы то ни было, ничего интересного по этой теме я больше не нашла. Были ли тому причиной гонения, произошедшие несколько тысяч лет назад как раз на таких "лекарей", или же непрактикуемость таких методов сейчас, но я и этому была рада.

Интересовал меня также тот факт, что никто, кроме самой бабули Актинии, не знал личность подселенки. Вместе с именем, возрастом, родом и многим-многим другим, что должно было быть у обычного ребенка. Однако по счастливой случайности я знала имя и возраст. Хотя название рода или фамилию я не могла вспомнить, как не пыталась.

Итак, Алесса – девочка четырёх лет. Если отсчитать примерный возраст от моего дня рождения, то получится две тысячи первый – двухтысячный год. Сколько девочек с таким именем и возрастом родилось на Деймосе в эти года?