Алексей Морозов - Философское Масло

Трепиль был пузатеньким пожилым дядькой лет сорока, очень располагающим и общительным. Вся его жизнь проходила в странствиях, поскольку недалёкая и неблагодарная публика худо-бедно платила лишь первое время, а потом бессовестно переставала интересоваться великим искусством. Опытный путешественник, он сразу же указал Матану, где тот ошибся с дорогой. Чтобы попасть в Мубарз, как Матан собирался, надо было ещё два дня тому назад свернуть по незамеченной дороге, которая вскоре должна была вывести на большак до него. Но поскольку было нужно не в Мубарз, а в Крекен, то можно пройти обратно всего полдня, и там как раз есть малоприметная тропка, которая выведет на дорогу до столицы. Причём так получится даже ближе.

Тропинка, оказывается, отходила как раз от озера, в котором Матан так славно разжился раками. Солнце уже шло к закату, и Мат предложил здесь же заночевать и снова поесть их от пуза. Но Трепиль уговорил его пройти ещё немного и переночевать в небольшой деревеньке, «в тепле и уюте, под надёжной крышей над головой и с животами, набитыми добрыми деревенскими харчами».

Добрались лишь заполночь, на последнем издыхании. Деревенька была уж совсем небольшой – три избушки, далеко друг от друга отстоящие. Постучали в ближайшую. Дверь после долгих переговоров открыла старушка, маленькая и сухонькая. Вид у неё был недовольный, но за стол посадила и где спать определила.

Бабкино жильё было маленьким и неухоженным, но богатым. Самых разнообразных вещей было столько, что все даже не помещались в сундук, и были просто свалены кучей в углу. Кружки на любой вкус стояли на полке друг на друге, и их хватило бы на большую свадьбу. Стопка мисок по высоте не слишком отличалась от самой бабушки.

Хозяйка выбрала из кучи подходящий по размеру и качеству котелок и поставила вариться картошку в мундире. Уставшие путники наконец смогли сесть и расслабиться. Старушка подождала пока постояльцев как следует разморит, хитро сощурила маленькие глазёнки и завела разговор об оплате:

– Что, люди добрые, чем за харчи да ночлег расплачиваться думаете? Не обидите ли гостеприимную бабушку?

– Да как такое можно, матушка?! Да мы вам и трёх пахатов не пожалеем. А можем даже свой топор отдать. Вещь добрая, полезная, и стоит немало.

И как только Трепиль произнёс эти слова, Матан вытащил топор из-за спины и выложил перед бабкой.

Это предложение приятели придумали заранее. От разбойничьего топора, который из жадности тоже прихватили, вскоре решили избавиться. Топор был плох и не особо нужен, зато очень неудобен в переноске. Огромный и тяжёлый, он не лез в узелок, ужасно мешал за поясом и всё норовил выпасть, оттягивал руки. За вечер дурацкий топор совсем достал Матана – так уж получилось, что тащил его именно он. Тем не менее он стоил куда дороже трёх пахатов. Которые тоже были очень неплохой платой за постой в деревенской избе.

На топоре остановимся отдельно. Он был криво откован из отвратительной стали, и формой своей походил более на колун. Был не особо остёр, и нормально заточить его тоже не представлялось возможным. На топорище сидел надёжно, хоть об этом можно было не беспокоиться. Топорище заслуживает отдельного внимания. Корявое и толстое, оно плохо обхватывалось пальцами. Но удивительно было не это, а то, что оно почему-то было сделано из вяза. Древесина вяза очень прочная, но ужасно тяжёлая в обработке. Волокна его самым причудливым образом перекручены между собой, буквально завязаны узлами. Не было инструмента, который справлялся бы с вязом достаточно эффективно. Получалось лишь помаленьку отковыривать дерево маленькими стружками, или же шлифовать. Поэтому вяз использовали лишь иногда для самых ответственных изделий да для изящных вещиц – полированный вяз красив, с перламутровыми переливами, розовый с тёмно-серым. Делать топорище из такого материала было по меньшей мере странно.

Явление топора произвело на хозяйку неожиданно сильный эффект. Она что-то слабо пискнула, круглое лицо её совершенно вытянулось, маленький конопатый носик задрожал. Кое-как взяв себя в руки, бабка пролепетала что-то вроде: «Надо… сходить… сейчас…» – и выскочила за дверь.

Приятели переглянулись.

– Дядя Трепиль, мы её, похоже, испугали. Бабка решила, что мы её грабить будем.

– Давай-ка, быстро собирайся! Валим отсюда!

Ночь, как на зло, была светлая. Было хорошо видно, что бабушка стоит у дальней избы, и с нею рядом два здоровенных мужика, с косой и вилами. Хозяйка что-то причитала визгливым голосом, но слышно было плохо, суть не улавливалась.

Их заметили и побежали навстречу. Скрываться стало бесполезно, и наши путники пустились наутёк. Назад по дороге, по которой пришли в это недружелюбное место.

Крупные мужики их помаленьку догоняли. Правда бабка, которая тоже семенила следом, существенно отстала. Матан порывался бежать побыстрее, но Трепиль быстрее уже не мог, а оставить его одного было совестно. Хотя Трепиль обеими руками делал знаки – мол, беги, беги. Тут мужики ещё немного сократили дистанцию. Трепиль вдруг вытащил из-за пазухи маленькое круглое зеркальце и начал пускать в них зайчики лунного света. При этом ещё припевая занудливым гнусавым голосом дурацкий назойливый мотивчик – что-то вроде «о-о-о-изи-тырзи-пырзи… о-о-о-изи-тырзи-пырзи…» – и так далее, бесконечно. Мат совсем обалдел и растерялся. Надо было спасать положение – а как? В голову ничего умного не лезло, а ещё дурацкая песенка прочно залезла в мозги и крутилась там, вытесняя собой всё прочее. Тут он вдруг заметил, что Трепиль его догнал и уже находится прямо впритык за его спиной, а преследователи тоже совсем рядышком, шагах в пяти. Трепиль неожиданно толкнул его в сторону, несильно, и Мат полетел в придорожную яму. К счастью, мордовороты не обратили на него никакого внимания, бежали себе трусцой дальше вперёд. Трепиль качнулся вправо, влево, опять вправо, и так раз десять, а потом осторожно отошёл в сторону. Мордовороты не заметили и этого. Так и убежали по дорожке за поворот, а дальше их уже не было видно. Трепиль постоял, покачался, дождался бабку. Та, подтрусив поближе, сообразила, что что-то пошло не так, развернулась и припустила обратно. Менестрель догнал её, ухватил за плечи, пробежался с ней вместе, покачивая из стороны в сторону, всё с тем же мурлыканьем. После чего осторожно на ходу развернул и отправил следом за мужиками.

За всем этим Матан наблюдал из придорожной канавы, и никакого интереса вылезать из неё и совершать какие-либо действия не ощущал. «Тырзи-пырзи» монотонно и навязчиво шевелилось у него в голове, их напевала ему теплая ночь, которая поворачивала и крутила его голову, и всё тело поднялось вверх, к звёздам, и там медленно и как-то тягомотно вращалось. Потом гармония стала разрушаться, ощущался дискомфорт, его мотало и дёргало. И било по щекам. Мат разлепил глаза и увидел склонившегося над ним Трепиля.