Елизавета Голякова - И вечно их манит пыль дорог

– И что теперь? Милорд, судя по всему, уже разработал стратегию в своей голове, – подал голос Осверин.

Аскольд хмыкнул, но на самом деле его друг был не так уж и далек от истины.

– Для начала я проверю кое-что, чтобы быть уверенным, а там посмотрим. Пойдем?

И побратимы свернули было в какой-то переулок, на первый – только на первый – взгляд безлюдный и такой же тихий, как и весь город.

– А что… – начал было менестрель.

Закончить он не успел: перед путниками, словно из-под земли, вырос незнакомец. Закутанный в плащ, молчаливый. Не поднимая головы, он протянул Аскольду сложенную вдвое бумажку и растворился между домов так же, как и появился – видимо, шагнул в потайную нишу в стене и ушел одному ему известными ходами.

– Степень моего недоумения выросла сейчас в несколько раз, – заметил Осверин, озираясь.

Мечник поспешно развернул записку и принялся пожирать ее глазами.

– А вот мне, напротив, стало все ясно! Ха! Рин, живо за мной!

Он скомкал бумагу и опустил ее в карман, резко обернувшись и рванув к лестнице, вверх по ступенькам, к воротам и смешавшимся в недоумении стражникам. Но их копья, злорадно поблескивающие остриями, так и остались поднятыми вверх, когда Аскольд с ухмылкой отодвинул одного из них и шагнул в коридор, по которому шныряли за спинами воинов посыльные и шпионы. Он не собирался входить в главный вход, но мало ли способов попасть во дворец тому, у кого в кармане лежало «добро пожаловать, Аль» от самого принца, да еще и с подписью лорда-председателя Тайного Совета?..

Осверину оставалось только покрепче прижимать к себе гитару и не отставать от брата.

Они свернули на винтовую лесенку, потом, этажом выше, в узкий коридор без каких-либо украшений и отделки, но за следующим поворотом оказались на точно такой же лестнице, как и предыдущая – и Аскольд, придерживая свой меч рукой, взбегал по ней легко и быстро. «Словно домой» – подумалось менестрелю. И он снова не слишком-то ошибался…

Когда Осверин сбился, считая этажи, и с того момента преодолел еще не менее полудюжины, впереди громко хлопнула дверь.

– Аль?

– Я забыл рассказать тебе значительный кусок своей биографии и теперь приношу свои извинения, – в голосе Аскольда звучало куда меньше скорби, чем час-другой назад, и, хотя менестрель и не видел его лица, он был уверен, что милорд Витт сейчас выглядит воодушевленным, а во взгляде сквозит азарт.

Несмотря на звук и своих, и его шагов, чуткий музыкальный слух с легкостью уловил поступь еще одного человека. Вскинул голову, пытаясь разглядеть незнакомца через взлетающего через ступеньку Аскольда…

Вниз смотрел младший принц Эрион – двадцатилетний, с глазами голубыми, как летнее небо, и с характерным профилем альринских королей.

– Аскольд! Как же я рад, ты бы знал!

– Рогар! Я, – Аль помрачнел, перепрыгивая последнюю ступеньку и становясь вровень с принцем, – я сожалею о твоей утрате. Скорбит все королевство.

Тот как-то обреченно покачал головой и заключил лорда Витта в объятия. А Осверин вылупился на них, отчаянно пытаясь сообразить, что же он упустил и как так побратим забыл рассказать ему о такой мелочи, как о тесной дружбе с королевским двором!

Аскольд обернулся к менестрелю, как ни в чем не бывало.

– А это Осверин, мой названный брат и лучший музыкант в Обитаемых землях, ручаюсь! Рин, принца я могу не представлять? Мы в детстве играли вместе, было весело, – мечник едва не хихикнул, глядя на растерянного менестреля, на лице которого так отчетливо отображались степени осознания происходящего.

Несколькими мгновениями позже он уже подобрался и улыбнулся почти нахально.

– Очень польщен и рад встрече, принц, – легкий поклон, – это честь для меня.

Рогар только благодушно отмахнулся. Однако про названного брата он услышал и запомнил, а потому как-то сам собой принял Осверина почти как равного – брат же Аля, как тут еще относиться? – и больше не возвращался к этому ни в мыслях, ни на словах. У него были дела поважнее и вопросы поинтереснее.

Путников принц провел по внутренним коридорам до своих комнат, и в кабинете в башне, откуда недавно рассматривал внезапных гостей, теперь они сидели втроем, и грусть вытеснялась мандражом и нетерпением действий.

Три кресла стояли полукругом вокруг погашенного пока камина, и висела напряженная тишина. Аль кашлянул, глянул на друга детства – мол, пора. И тот подался вперед, в волнении кусая губы:

– Вы будете первые после меня, кто узнает об этом. Это все так неожиданно, и я, право, сам удивлен больше всех… Георг отказался от трона. Он хочет посвятить свою жизнь общению с богами, и выбрал служение Ордену, нежели королевству. Бумаги подпишет сегодня вечером.

Словно земля покачнулась под ногами, на мгновение все цвета стали ослепительными, звуки – оглушающими, а запахи едва давали дышать. У Аскольда на несколько долгих секунд отчаянно закружилась голова, и мысли были медленные, как золотые рыбки в прозрачном меду.

– Ты теперь король?! – выпалил он, уже зная ответ. Других наследников у королевства Альрин нет, и Рогар теперь – высшая власть.

– Буду им в скором времени, – кашлянул тот.

Снова повисла тишина, только теперь не та, что была минуту назад. Эта тишина была подобно разверзшейся пропасти.

– Ваше Величество, – хмыкнул Осверин, отчаянный наглец. Впрочем, почему бы и нет? Кто, кроме бардов, осмелится ехидничать королю в лицо?

– Услышу еще раз – сам срублю голову, – беспечно бросил Рогар, – или нет, Аскольда вот попрошу, чтобы не скучал.

И трое молодых людей расхохотались, нервно, от накатившего напряжения, но все же и немного искренне.

И сразу, с ходу, сели за работу. Времени терять было нельзя – на счету каждый час, а часы складывались в дни, дни – в недели…

– Вот у меня карта королевства и некоторые бумаги за последнее время. Накопились, пока мы с Георгом вели словесные баталии целыми днями напролет. Есть кое-что, что я хотел вам показать…

Аскольд и Осверин и понятия не имели, какой же завал сейчас в государственных делах. Надо отдать Рогару должное – он не скидывал на друзей задачи бездумно, только потому, что ему не хотелось с ними возиться. Но и нежничать с ними не собирался. Стопки перекладывались, перекапывались, листы теряли и находили, загибали уголки, отгибали уголки, ругали того, кто уголки отогнул и загибали снова, опять перекладывали, опять теряли, в конце концов все равно находили. И так, казалось бы, до бесконечности.

Похороны, отречение, коронация. Подтверждение отношений с соседями от нового правителя. Монахи и маги снова что-то не поделили, ловят какого-то безумца, да так, что от Эдорина дым коромыслом!.. Пираты совсем разбушевались, и ходят слухи, что их прикрывает один из Великих Островов, но доказательств нет, а значит, что и обвинений нет. Но с пиратами вопрос надо решать, с Островами контактировать, однако не забывать укрепить флот и форты на побережье. А еще ведь непонятно, что маги задумали в своем Демиане, и нужно что-то говорить народу, и кто еще знает, как пройдет коронация… Голова кругом, да не одна.